Мы с женой разводились и делили имущество. Вдруг проблема. «Забирай это!» — заявила супруга. «Вы с ним — одного поля ягоды!»
Так в нашей квартире поселился роскошный какаду с кошачьим именем Граф, который мгновенно был переименован моей матерью в Гошу.
Эта птица досталась мне от первой жены при разделе имущества, хотя формально не являлась совместной собственностью, ведь жила у неё ещё до нашего брака.
Гоша был идеален во всём, кроме одного недостатка: он упорно молчал. Все попытки вытянуть из него хотя бы слово проваливались. Попугай хранил молчание, как разведчик под пытками. Лишь дед не поддерживал наши старания.
«Отстаньте от птицы!» — ворчал он. «Вам больше не с кем поговорить?»
Видимо, поэтому они и подружились. Дед ценил в попугае внимательного молчаливого слушателя, а Гоша обожал, склонив голову, слушать его рассказы, когда тот мастерил что-нибудь или вечером пригубливал стопку.
В конце концов мы решили показать Гошу соседке Алевтине Петровне, у которой жили два болтливых неразлучника и которая славилась умением учить птиц говорить. Разумеется, Гоша произвёл на неё ошеломляющее впечатление.
Она пришла в полнейший восторг! Ходила вокруг клетки, ахала, что-то бормотала, а потом вдруг решила погладить его. Протянула палец к голове мирно дремлющего попугая.
Гоша открыл один глаз, недовольно посмотрел на незнакомку и вдруг чётко выдал:
«Отстань от птицы!»
Соседка чуть не упала в обморок, а Гошу с тех пор прорвало. Как в той байке про немого мальчика, который вдруг заявил за обедом: «Суп пересолен!», а на вопрос: «Почему молчал десять лет?» — ответил: «А раньше всё норм было!»
Так и Гоша. Молчал-молчал, да вдруг заговорил. Беда была в том, что говорил он голосом, интонациями и, главное, лексиконом деда. Дед, крепкий старик, воевал шофёром, вернулся без ноги и всю жизнь работал плотником. Слова у него были простые, но выразительные. Почему попугай выбрал именно его — загадка, но факт: матерился Гоша с таким мастерством, что любо-дорого послушать.
Алевтина Петровна была шокирована, но не сдалась. Решила взять шефство над пернатым — научить его хорошим манерам и правильной речи. Почти каждый день она приходила и занималась с ним по какой-то заморской методике.
Дед злился, но сдерживался. Только после её ухода бормотал что-то себе под нос. Нетрудно было догадаться что. В итоге, убедившись, что её труды бесполезны, соседка, к радости деда, бросила обучение.
А месяца через два, когда мы сидели за вечерним чаем, она заглянула проведать Гошу. Увидев её, попугай встрепенулся и вдруг выдал:
«Берегите птицу! Гоша — птаха ценная!»
Этой фразе Алевтина Петровна безуспешно учила его месяцами. Даже то, что он произнёс её дедовскими интонациями, не испортило её радости. Кажется, у неё даже слеза выкатилась. А попугай, покосившись на сияющую соседку, добавил тем же басом:
«Лучше бы кота научила говорить, дура конченная…»
