«Развод — это не позор. Позор — жить в несчастье»
— Даже не вздумай подавать на развод! Это же позор на всю семью! — орала мне в трубку мать. И каждый раз, когда она это говорила, у меня внутри все сжималось в комок. Я не понимала, в чем именно позор. В том, что я больше не хочу быть несчастной? В том, что моя жизнь не сложилась, как в девичьих мечтах?
Мать твердила одно и то же: «У нас в роду разводов не было, и не будет! Раз вышла замуж — терпи! Сама выбрала — сама виновата!» Сестра поддакивала, как попугай: «Все так живут. У всех проблемы. Лишь бы люди не тыкали пальцем!» А я больше не могла. Я больше не хотела терпеть. Я устала.
Да, в одном они правы — это был мой выбор. Только мой. Пять лет назад я вышла замуж за Дмитрия — мужчину, от которого у меня кружилась голова. Тогда мне казалось, он — тот самый. Добрый, хозяйственный, с острым умом. Я верила, что мы идём в одном направлении. Но иллюзии развеялись быстро.
Уже через год после свадьбы я поняла — ошиблась. Он оказался не добрым, а интеллигентным бездельником. Не хозяйственным, а ленивым. Не спокойным, а равнодушным ко всему, кроме футбола и пива. Вечером — диван, телевизор, бутылка. День за днём одно и то же. Сначала я пыталась убедить себя, что это — семейный уют. Но потом осознала: ему просто ничего не интересно, ни к чему не хочется стремиться.
Он держал меня под замком, запрещал видеться с подругами, выходить без его ведома. Я думала — ревнует, значит, любит. А теперь понимаю — ему так было удобно. Я всегда под боком, всегда на посылках. Приготовь, прибери, подай.
Когда-то я восхищалась им как умным, амбициозным человеком. А оказалось — обычный лентяй, которому лень даже подняться с дивана. Не пытался улучшить работу, не стремился к большему. Проще ныть, что начальство не ценит.
Я пыталась что-то изменить. Говорила, уговаривала, предлагала. Потом поняла — бесполезно. Он не слышал, не хотел, не считал нужным. Ссоры, обиды, ледяное молчание. Всё по кругу. А потом я забеременела.
На время он переменился — нашёл работу получше, стал внимательнее. Я поверила, что всё можно исправить. Но быстро всё вернулось на свои места. А я осталась в четырёх стенах с младенцем и чувством, что медленно задыхаюсь.
Подруги исчезли — я сама отгородилась, боясь лишний раз разозлить мужа. Осталась лишь мать. Но вместо поддержки — одни упрёки. «Ты всё преувеличиваешь. Он не бухает, не поднимает руку, деньги приносит. Чего тебе ещё надо? Не чудовище же он». А я думала — мало ли? Разве обязательно, чтобы бил? Или изменял? Чтобы было совсем невыносимо? Разве недостаточно того, что я с ним просто умираю как личность?
Когда я впервые заикнулась о разводе, сыну был год. Мать фыркнула: «Это у тебя послеродовая хандра. Пройдёт. Тем более ты в его квартире, работы нет. Я тебя не приму — живи с мужем и не выдумывай». И опять — терпи, стыдись, скрывай. А то, что я живу с человеком, который делает меня несчастной — это не позор?
Становилось только хуже. Денег вечно не хватало, а виноватой, конечно же, была я — «слишком много тратишь». Он не помогал ни с ребёнком, ни по дому. Придирался к мелочам, даже когда я была на грани. Я снова пришла к матери, а она отмахнулась: «Выйдешь из декрета — полегчает. Всё наладится». Но когда я снова заговорила о разводе, она взорвалась: «Ты рехнулась? Разведёнка с ребёнком! Хочешь, чтобы сын без отца рос? Сестра твоя с мужем живёт, и ничего, терпит! А у него и рука тяжёлая!»
Я смотрела на сестру и не понимала — когда мы перестали быть людьми? Когда стали считать страдание нормой? Да, у неё хуже, но разве это повод мерять свою боль по её меркам?
В последние месяцы Дмитрий начал бросать одну фразу: «Не нравится — вали». Он знал, что мне некуда идти. Мать — не поддержит. Снимать квартиру — не на что. Сына оставить не с кем. Казалось, он чувствовал свою власть и наслаждался этим. А я теряла себя.
Но недавно я позвонила бывшей начальнице. Мы поговорили по душам, и она предложила помочь. Сказала, что возьмёт меня обратно, даже с ребёнком. Осталось решить вопрос с жильём. И если всё получится — я уйду. Наконец-то уйду.
Мне всё равно, что скажет мать. Плевать на родню, на пересуды, на осуждение. Я устала прогибаться. Я хочу жить. Хуже уже не будет — я ведь побывала в аду. А теперь хочу просто быть счастливой. Пусть и с нуля. Но — свободной.
