«Развод — не позор. Позор — молча гнить в несчастье»
— Никаких разводов! Позорище на весь род! — визжала в трубку мама. Её слова сжимали мне горло каждый раз. Какой позор? В том, что я не хочу быть несчастной? В том, что юношеские грезы оказались пылью?
Мама твердила, как мантру: «В нашем роду браки — навек! Вышла замуж — терпи! Сама выбрала — теперь зубы на полку!» Сестра поддакивала, бездумно повторяя: «Все так живут. У всех крест. Главное — не опозорь фамилию!» А я больше не могла. Устала.
Да, выбор был мой. Только мой. Пять лет назад я вышла за Артема — мужчину, от которого кружилась голова. Казалось, он — тот самый. Ласковый, хозяйственный, с искоркой в глазах. Я верила, что мы идём в одну сторону. Но иллюзии рассыпались, как сухие листья.
Уже через год я поняла — ошиблась. Он оказался не хозяйственным, а беспомощным. Не спокойным, а равнодушным ко всему, кроме футбола и пива. Вечера — диван, телевизор, банка в руке. Сначала я убеждала себя: это уют, стабильность. Потом осознала — ему просто ничего не нужно.
Он запер меня в четырёх стенах, запрещал видеться с подругами, выходить без отчёта. Я думала — ревнует, значит, любит. Теперь понимаю — ему было удобно. Я — как вещь: всегда под рукой, всегда на посылках. Принеси, подай, постирай, накорми.
Когда-то я восхищалась им — умный, перспективный. А он оказался ленивым болваном, которому влом даже пальцем пошевелить. Ни разу не попытался вырасти, научиться чему-то новому. Проще ныть, что начальник — козёл, а зарплата — гроши.
Сначала я боролась. Уговаривала, вдохновляла, предлагала. Потом поняла — стена. Он не слышит, не хочет, ему всё равно. Ссоры, обиды, ледяное молчание. Круг за кругом. А когда уже собралась уходить — узнала, что беременна.
На время он преобразился — нашёл новую работу, стал нежнее. Я поверила, что ещё не всё потеряно. Но вскоре всё вернулось. А я осталась одна с младенцем на руках и ощущением, что задыхаюсь.
Подруги испарились — я сама их оттолкнула, боясь его гнева. Осталась только мать. Но вместо поддержки — упрёки: «Чего ты ноешь? Не пьёт, не бьёт, деньги приносит. Не нравится? Да у других мужья — настоящие скоты!» А я думала — разве надо ждать, пока скот станет чудовищем?
Когда впервые заикнулась о разводе, сыну был год. Мать фыркнула: «Это гормоны. Пройдёт. Да и куда ты пойдёшь? Без работы, с ребёнком на шее? Не вздумай позорить семью!» И снова — терпи, молчи, не высовывайся. А то, что я умираю внутри — это не позор?
Стало только хуже. Денег вечно не хватало, а виновата всегда я — «слишком много тратишь». Он не помогал ни с ребёнком, ни по дому. Пилил из-за каждой мелочи, даже когда я была на грани. Мать советовала: «Выйдешь из декрета — полегчает». Но когда я снова заикнулась о разводе, она взорвалась: «Ты рехнулась? Разведёнка с ребёнком! Без отца растить будешь? Сестра твоя терпит побои — и ничего!»
Я смотрела на сестру и не понимала — когда мы перестали быть людьми? Когда страдание стало нормой? Да, у неё хуже. Но разве моя боль от этого меньше?
В последние месяцы Артём стал бросать: «Не нравится — вали». Он знал, что мне некуда идти. Мать — отворачивается. Снимать квартиру — не на что. Ребёнка не с кем оставить. Он наслаждался властью надо мной. А я теряла себя.
Но недавно я позвонила бывшей начальнице. Мы поговорили, и она протянула руку: поможет с работой, даже с малышом. Осталось найти жильё. Если получится — я уйду. Наконец-то уйду.
Мне плевать, что скажет мать. На сплетни, на осуждение. Я устала прогибаться. Хочу жить. Хуже не будет — я уже была в аду. А теперь хочу одного — быть счастливой. Пусть с нуля. Зато — свободной.
