Развод в мае: Он ушёл к той, что «моложе и красивее», хлопнув дверью
В мае мы развелись. Он ушёл, хлопнув дверью, к той, что была «моложе и красивее». Но это уже детали.
Мой муж был заурядным. До свадьбы казался заботливым, нежным, со всеми клише из романтических стихов. Потом пробная версия закончилась, и лицензия оказалась ограниченной.
Ничего криминального, конечно. Но был в нём шип. Он начал считать каждую копейку. И всегда с искажениями.
Да, он в среднем зарабатывал на двадцать тысяч рублей больше меня (зарплаты колебались, но незначительно). И это значило, что он был «кормильцем», а я тащила дом на себе. А расходы он рассчитывал по странной формуле.
Если покупки были «для дома», значит, он тратил на меня.
«Для дома» это машина с платежом в тридцать тысяч в месяц, на которой он раз в неделю возил меня в «Пятёрочку».
«Для дома», то есть «для меня», одеяла, полотенца, кастрюли, ремонт ванной.
«Для меня» одежда и игрушки сына, садик и педиатры.
«Для меня» оплата счетов, ведь я этим занималась. А если деньги уходили из моих рук, значит, это «мои траты».
Всё это «для жены». А «для мужа», как выяснилось, из семейного бюджета уходило лишь немного мелочи. В его глазах и в глазах его семьи я была «дырой в финансах». Зарабатывала меньше и тратила почти всё, что он приносил. Обожал в конце месяца с иронией спрашивать, сколько у меня осталось. И, конечно, ничего не оставалось.
В последний год брака его любимой фразой было: «Надо урезать твои расходы. Тебе вечно всего мало». И урезал.
Сначала договорились оставлять по десять тысяч каждому на личное, а остальное в общий котёл. Потом он решил забирать ещё и разницу в зарплатах. То есть оставлял себе двадцать тысяч. А у меня оставались те же десять.
Позже он пересчитал и урезал свою долю ещё на десять тысяч. Объяснение? «Твой шампунь стоит пятьсот рублей, а я мою голову мылом.»
В итоге, в последний год, у меня было пятьдесят тысяч на всё: дом, продукты, платежи за машину и сына. Двадцать от него. Тридцать от меня. Никогда не хватало.
Я перестала оставлять себе те десять тысяч и клала всю зарплату сорок в общий бюджет. Выживала на редких премиях и подработках, слушая, что я транжира. Что это он меня содержит. И что затянет пояс ещё туже.
«Почему не развелась раньше?»
Я была дура. Верила ему. И его маме. И своей. Они убедили меня, что всё правда: он кормилец, а я не умею обращаться с деньгами. Ходила в обносках, считала каждую копейку, глотала обезболивающее и откладывала поход к стоматологу, потому что в госполиклинике шёл ремонт, а на частную не было денег.
А он тратил тридцать тысяч в месяц на прихоти. Гордился, что умеет «управлять личным бюджетом». Покупал новые телефоны, кроссовки, сабвуфер в машину за бешеные деньги.
А потом мы развелись. Великий «кормилец» улетел в объятия той, что не носит секонд-хэнд, ходит в спортзал и не проводит ночи, придумывая блюда из того, что осталось, или вяжущей сыну носки из обрезков пряжи.
Я, конечно, плакала. Как выживу без его «поддержки», с ребёнком на руках? Затянула пояс ещё туже, глядя в будущее с ужасом.
Но пришла зарплата. Вернее, упала, как всегда, но на этот раз на счету ещё оставались деньги. Много. Раньше к зарплате я уже была в минусе по кредитке.
Потом пришла премия. Деньги росли.
Я села. Вытерла слёзы и взяла листок. Стала считать: «Доходы» и «Расходы». Да, исчезла его зарплата точнее, те двадцать тысяч, что он оставлял (ведь тридцать всегда забирал себе). И пропал платёж за машину тридцать тысяч.
На продукты теперь уходило меньше половины. Никто не ворчал, что курица не настояА потом я поняла, что свобода пахнет не деньгами, а ананасом и детским смехом, пока сын кормит морских свинок, и больше никто не кричит, что я недостаточно хороша.
