С ребёнка в детский дом, если он не от моего сына! с ухмылкой сказала свекровь.
Ты же не собираешься, чтобы мой Никита воспитывал чужого мальчишку? Светлана Петровна ставила фарфоровую чашку на блюдце. Он уже почти взрослый, ему нужна самостоятельность.
В комнате повисло напряжённое молчание. Серебристые волосы свекрови, блестящий маникюр, дорогие украшения вдруг выглядели зловеще. За её улыбкой, растянутой по тонким губам, пряталась хищная нотка.
Утро началось, как обычно. Я уже стояла у плиты, мешая яичницу деревянной лопаткой. Запах свежезаваренного травяного чая разливался по нашему новому кухонному уголку в подмосковном коттедже. За две недели после свадьбы я ещё не успела назвать этот дом своим; всё казалось временным, будто я и наш сын лишь гости в просторном доме Никиты.
Мам, где мой синий свитер? спросил Дмитрий, входя в кухню с тяжёлой стопкой учебников под мышкой.
На верхней полке шкафа, ответила я, глядя на почти четырнадцатилетнего сына, уже почти повысоте со мной. Его лицо всё больше напоминало отца, а волосы как одуванчики.
Дмитрий фыркнул, но сдался, причесав кудрявый вихрь. Я поставила ему тарелку.
Больше никаких переездов? тихо спросил он, уставившись в еду.
Больше никаких, ласково коснулась его плеча. Теперь у нас есть настоящий дом.
Никита спустился, когда Дмитрий доедал завтрак. Высокий, с теплыми карими глазами, он ещё выглядел сонным, но быстро поцеловал меня в щёку, растрепал волосы сына.
Как экзамены? спросил он.
Нормально, пожал плечами Дмитрий, но я заметила, как он украдкой улыбнулся. За полгода знакомства он стал чуть менее настороженным к отчиму.
Стук в дверь прервал наш разговор. Светлана Петровна вошла без приглашения, её фирменная холодновежливая улыбка наполнила прихожую.
Доброе утро, семья! она поцеловала сына в лоб, кивнула мне, будто я её совсем не замечала. Никита, ты забыл мои документы на машину, я их принесла.
Пока Никита листал бумаги, Светлана Петровна оглядывала кухню, отмечая каждую мелочь. Я чувствовала, как напрягаются мои плечи; её оценивающий взгляд заставлял меня хотеть свернуться калачиком.
А ты, Аграфена, свободна после обеда? спросила свекровь внезапно. Приходи на чай, поговорим поженски.
Конечно, кивнула я. С удовольствием.
Дмитрий посмотрел на меня недоверчиво, чувствуя фальшь в её словах. Свекровь улыбнулась шире, но глаза оставались ледяными.
Всё, я жду тебя в три, сказала она и вышла.
Когда дверь закрылась, я выдохнула тяжёлым вздохом. Тревога заполнила грудную клетку. Никита, заметив моё состояние, обнял меня за плечи.
Она просто пытается, сказал он. Посвоему.
Конечно, улыбнулась я, не веря своим же словам.
Поздним утром я стояла перед зеркалом в прихожей, поправляя воротник блузки. Дмитрий собирался в кружок по математике и наблюдал за моими нервными движениями.
Она тебя не любит, вдруг сказал он. И меня тоже.
Не говори глупостей, погладила я сына по щеке. Ей нужно время.
Я никогда не понимал, зачем взрослые притворяются, пожал плечами он. Она смотрит на нас, будто мы грязь под её ногами.
Я не нашла, что возразить. Свекровь жила в соседнем коттедже, в двух шагах от нас. Дверь в её дом открылась сразу, будто она ждала меня.
Проходи, дорогая, чай уже закипает, позвала она.
Гостиная сверкала чистотой: антикварные мебель, картины в золотых рамах, фарфоровый сервиз всё кричало о достатке. Я села на край дивана, скрестив руки на коленях. Светлана Петровна разлила чай по фарфоровым чашкам и достала с серебряного блюдца пирожные.
Ты же хочешь, чтобы Никита был счастлив? спросила она, размешивая сахар.
Разговор начался с этой фразы, и внутри меня сжалось предчувствие беды.
Конечно, ответила я осторожно, чувствуя, как сердце ускоряется. Мы все хотим счастья для наших близких.
Свекровь отломила кусок пирожного серебряной вилкой, запила его и, не спеша, посмотрела в меня пронзительным взглядом.
Мой сын заслуживает настоящую семью, произнесла она. Ты умна, хозяйственна, но есть проблема.
Я услышала, как фарфор звякнул, отзвук дрожи в моей душе.
С ребёнка в интернат, если он не от моего сына! улыбнулась она, будто предлагала купить хлеб. Я всё выяснила. Есть престижное закрытое учебное заведение, лучшие преподаватели, великолепная программа.
Я замерла, не веря своим ушам. Эта женщина с идеальной осанкой и манерами говорила о живом человеке, о моём сыне о Дмитрии.
Светлана Петровна, вы шутите? прошептала я.
Никаких шуток, дорогая, подставила она глянцевый буклет. Мальчик уже взрослый, ему четырнадцать. Через четыре года пролетят незаметно. Никите нужна своя семья, свои дети. А ваш мальчик, он не его кровь. Я готова оплатить всё. Это будет мой подарок.
Я посмотрела на её улыбающееся лицо и увидела пустоту. Я встала, чувствуя, как дрожат колени.
Мой сын никуда не уедет, сказала я тихо, но твёрдо. Он часть моей жизни.
Не драматизируй, ответила свекровь. Подумай о будущем Никиты, о его карьере. Мальчик будет только мешать.
Его зовут Дмитрий, сжала я кулаки. И он моя семья. Если ваш сын этого не понимает
Мой сын пока многого не понимает, перебила она. Но рано или поздно поймёт, что чужой ребёнок обуза.
Тошнота поднялась к горлу. Я резко встала, разлив чай на скатёр.
Извините, мне надо идти, крикнула я и выбежала из дома, не слыша её крики. Слезы жгли глаза, внутри всё кипело от обиды и ярости.
Как она могла предложить такое? Как могла говорить о живом ребёнке, как о помехе? Я вдруг поняла, что Никита, возможно, разделяет взгляды матери.
Дома я упала на кровать, позволяя себе плакать. Когда вернулся Никита, я, захлебываясь, рассказала ему о разговоре.
Не может быть, он покачал головой. Ты чтото не так поняла. Моя мама никогда
Позвони ей, дрожал голос. Спроси сама.
Никита нехотя набрал номер, включив громкую связь.
Мама, Ирина рассказала мне о вашем разговоре. Это недоразумение?
Светлана Петровна вдохнула:
Сынок, это взрослый разговор. Я лишь предложила разумное решение. Мальчику будет лучше в специализированном интернате, а вы сможете построить настоящую семью
Господи, прошептал Никита, бледнея. Ты действительно так сказала?
Конечно, говорю! её голос стал жёстким. Этот мальчик вам не родной! Зачем тратить на него свою жизнь?
Никита помолчал, собираясь с мыслями, и затем сказал:
Дмитрий перестал быть чужим, когда я выбрал тебя, Аграфена. Любишь женщину принимаешь её ребёнка.
Романтический вздор! взревела свекровь. Ты сейчас ослеплён любовью, но со временем поймёшь
Хватит, оборвал её Никита, и я впервые увидела в нём стержень, о котором даже не догадывалась. Проблема не в моём понимании, а в твоём.
Дмитрий часть моей семьи. Если для тебя это непреодолимое препятствие, нам лучше взять паузу.
Не смей так со мной разговаривать! вопила свекровь. Я твоя мать!
Ты моя мать, но не хозяйка моей жизни, сказал Никита спокойно, хотя напряжение читалось по его лицу. И если ты ещё раз предложишь избавиться от Дмитрия, я разорву с тобой все отношения. Это моё последнее слово.
В трубке повисла тишина, затем короткий гудок.
Прости, Никита опустился на край кровати, закрыв лицо руками. Я не знал, что она способна на такое.
Я сидела рядом, не находя слов.
Думаешь, она успокоится? спросила я наконец.
Нет. Это только начало, ответил он, глаза полные боли.
Три дня прошли в гнетущей тишине. Светлана Петровна не звонила, не появлялась. Никита был как натянутая струна: рассеянный на работе, молчаливый дома. Я ловила его виноватые взгляды, пыталась убедить, что всё наладится, но внутри росла тревога.
В четверг зазвонил телефон. На экране номер свекрови.
Нам нужно поговорить, сухо сказала Светлана Петровна. Все трое. Сегодня вечером.
Я не думаю, что это хорошая идея, начала я, но её перебили:
Девочка, речь идёт о будущем моего сына. Приходите в семь, иначе я приду сама. Выбирай.
Никита вернулся с работы раньше обычного, лицо омрачённое.
Звонила твоя мать, сказала я тихо. Хочет встретиться.
Он кивнул:
Я знаю. Она и мне звонила, говорит, что передумала, примет нашу семью.
Ты веришь? спросила я.
Нет, покачал он головой. Но я должен попытаться всё исправить.
Я боюсь за Дмитрия, прошептала я. Он не должен слышать такое.
Никита обнял меня:
Всё будет хорошо, он не узнает.
В семь вечера мы стояли перед дверью Светланы Петровны. Она открыла её сразу, элегантная в дорогом костюме, будто ничего не случилось.
Проходите, её голос стал мягче. Я заказала ужин.
Стол был сервирован, как на приёме: хрусталь, серебро, вино в графине. Свекровь села напротив и, глядя на сына, сказала:
Я перегорела. Матьбеспокойство заставляет говорить ужасные вещи. Повернулась ко мне: Прости меня, дорогая. Я была неправа.
Я кивнула, но её глаза остались холодными, расчётливыми.
Я хочу исправить ошибку, продолжила она. Помнишь, я говорила о наследстве? О квартире в центре, о даче, о сбережениях?
Никита нахмурился:
Мама, давай не сейчас.
Нетнет, именно сейчас, подняла руку. Я хочу переписать завещание на тебя и твоих будущих детей. Настоящих детей.
Я почувствовала, как внутри вспыхивает ярость. Пальцы сжались до боли. Но прежде чем я успела сдержаться, Никита встал.
Знаешь что, сказал он, глядя в окно, я всю жизнь подстраивался под твои ожидания: престижное образование, карьера, деньги Теперь понимаю, что я был лишь проектом, а не сыном. Если я приму твои условия, я никогда не стану настоящим отцом.
Свекровь нахмурилась:
Я забочусь о твоём будущем!
Нет, ответил он. Ты заботишься о своих фантазиях. Моя семья это я, ты и Дмитрий. Это мой выбор.
Её лицо побледнело.
Ты пожалеешь! Никакого наследства! Всё, что я приготовила
Оставь себе, сказал Никита, взяв меня за руку. Мы справимся.
Мы вышли, не оглядываясь, под крики и проклятия Светланы Петровны. На улице я заплакала не от горя, а от облегчения.
Ты уверен? спросила я, глядя на мужа. Это большие деньги, твоё будущее
Моё будущее это вы, он сжал мою ладонь. Всё остальное я заработаю сам.
Через неделю Никита забрал Дмитрия после кружка по математике. Мальчик вышел из школы, настороженно посмотрел на отчима.
Мама занята? спросил он, запрыгивая на переднее сиденье.
Нет, ответил Никита, завел мотор. Хочу поговорить только мы.
Мы поехали в парк, где на скамейке у воды скользили белые паруса. Дмитрий, облизывая ванильное мороженое, сказал:
Я в курсе бабушкиного ультиматума.
Почему взрослые выбирают деньги? спросил он, глядя на воду.
Потому что им кажется, что так будет легче, ответил Никита, опершись спиной о скамейку. Но отец не тот, кто тебя родил, а тот, кто выбирает быть рядом.
Мы молчали, разделённые невидимой гранью. Солнце золотило озеро, ветер шептал в кронах.
Спасибо, пап, наконец произнёс Дмитрий, чуть запинаясь.
Никита сглотнул и положил руку на плечо мальчика:
Пойдём домой, сын. Мама будет волноваться.
В тот вечер мы готовили ужин втроём, резали овощи, смеялись над неуклюжими попытками Никиты приготовить соус. Дмитрий рассказывал о олимпиаде, я о новой работе, Никита о планИ в тот тихий вечер, когда аромат свежего хлеба смешался с теплом семейного смеха, я наконец почувствовала, что наше маленькое счастье стало настоящим, несмотря на все бури, прошедшие мимо.
