**Владелец ресторана нашел старую фотографию в кошельке посудомойки… и вдруг побледнел**
Сколько себя помнила, Лида Смирнова знала — её жизнь никогда не будет похожа на жизнь других девушек. Один момент из детства изменил всё — оставив след не только на её лице, но и в душе.
Когда ей было шесть, она пережила страшную аварию, оставившую шрамы на большей части лица. Её мать, Анна, сильная и преданная женщина, посвятила жизнь заботе о дочери. Тот несчастный случай отнял у Лиды не только гладкую кожу, но и детскую безмятежность, а жизнь матери превратил в борьбу за выживание.
Лида росла, зная, что люди в первую очередь видят её шрамы. Это стало и проклятием, и странной защитой. Она понимала, что немногие мужчины смогут разглядеть что-то за её лицом, и смирилась с тем, что любовь вряд ли найдёт её.
Но мать никогда не переставала говорить иначе.
«Не переживай, Лидочка, — ласково говорила Анна, поправляя дочери волосы. — Скоро накопим на хорошего врача. Увишь — снова будешь красивой».
Анна верила в это. Она была врачом, но брала бесконечные смены, копила деньги в жестяной коробке, отказывая себе во всём.
Лида часто протестовала.
«Мама, хватит работать на износ. Я и так нормальная. Может, даже к лучшему — не попадусь на удочку такому, как мой отец».
Её отец, Виктор, исчез сразу после аварии. Лида считала, что он бросил их. Анна никогда не говорила о нём плохо. Она хранила старую фотографию — молодую Анну с косой и высокого темноволосого мужчину рядом. Лиды на снимке ещё не было — она тогда была в животе у матери.
«Он был хорошим человеком, — твердила Анна. — Мы не знаем всей правды. Может, что-то случилось».
Но горечь Лиды не уходила. В её глазах никто хороший не оставил бы семью в трудную минуту.
Когда Анна умерла спустя годы от осложнений после болезни, Лида нашла в её вещах дневник. На пожелтевших страницах Анна признавалась, что у Виктора, возможно, была другая семья — сын Артём в соседнем городе.
«Может, он просто начал новую жизнь без нас, — писала Анна. — Я не сказала Лиде. Каждый ребёнок имеет право верить, что отец его любит».
Это не смягчило обиду Лиды, но заставило понять жертвы матери. Анна молча несла свою боль, чтобы дочь не отравляла сердце ненавистью.
После похорон подруга матери, Елена Громова, отвела Лиду в сторону.
«Твоя мама гордилась тобой, — сказала она. — Говорила, что без тебя давно бы сдалась. Никогда не вини себя».
Елена стала её опорой. Но годы после смерти Анны были одинокими. Фотография родителей стала самым дорогим, что у Лиды осталось. Она носила её в кошельке, а в тяжёлые минуты разглядывала, представляя, будто мать смотрит на неё свысока.
Вскоре Лида устроилась в ресторан среднего уровня. Работа была не престижной — она мыла посуду в глубине зала, подальше от посетителей, которые иногда задерживали на ней взгляд. Трудиться приходилось тяжело, а атмосфера была напряжённой из-за молодого хозяина, Артёма Морозова.
Артём был богат, хорош собой и невыносим. Мать купила ему ресторан после возвращения из-за границы. Большую часть времени он проводил в телефонных разговорах, жалуясь на персонал и раздавая оскорбления.
«Вы все воры и бездельники!» — было его любимым выражением.
Правда заключалась в том, что ресторан держался лишь благодаря Елене Громовой, которая работала помощницей менеджера, но фактически управляла всем. Она относилась к персоналу с добротой, иногда даже подбрасывала небольшие премии. Все знали — без неё заведение развалится.
Однажды утром Артём был в особенно скверном настроении. Он ошибочно решил, что кто-то украл деньги из сейфа.
Марина, другая посудомойка и подруга Лиды, прошептала ей:
«Сам, наверное, взял и забыл. Просто не выделывайся».
Но Артём ворвался в моечное отделение, рявкнув:
«Кошельки на стол! Всех обыщу!»
Марина протянула свой первой. Он скривился, увидев внутри детские салфетки, но денег не нашёл. Потом очередь дошла до Лиды.
Он порылся в её сумке и вытащил потрёпанный кожаный кошелёк. Там, за несколькими купюрами, аккуратно лежала старая фотография её родителей.
Артём замер.
На мгновение его высокомерная маска соскользнула. Глаза расширились, лицо побледнело.
«Кто… кто эти люди?» — спросил он, и голос его дрогнул.
Лида, ошеломлённая, коротко ответила:
«Мои родители. И нет, они не брали твои деньги».
Артём резко захлопнул кошелёк, вернул его и, не сказав ни слова, выбежал из кухни.
Позже Елена позвала Лиду в кабинет.
«Лида, зайди на минутку».
Лида вытерла руки и вошла. Артём сидел за столом, выглядел взволнованным. Он кивнул на стул.
«Где ты взяла эту фотографию?»
«Она у меня всегда была. Мама хранила её», — осторожно ответила Лида.
Артём сглотнул.
«Мужчина на фото… это мой отец».
Лида моргнула. «Твой отец?»
«Виктор Морозов, — медленно проговорил Артём. — Я никогда не видел этого снимка. Мама говорила, что до нас у него была другая семья, но я не знал… не знал, что у него есть дочь».
Слова ударили Лиду, как волна.
«Подожди. Ты говоришь… ты Артём? Тот самый сын из другого города?»
Артём кивнул.
«Я даже не знал твоего имени. Мама никогда об этом не говорила. Отец умер, когда мне было пятнадцать. Хотел бы сказать, что он всё объяснил перед смертью, но нет. Он просто… выглядел грустным, когда думал, что я не вижу».
Лида молчала, потрясённая. Человек, которого она ненавидела всю жизнь — тот, кто, как она думала, бросил её — оказался и Артёмовым отцом. Значит, Артём был её единокровным братом.
Следующую неделю Артём вёл себя иначе.
Он перестал орать на Лиду, начал задерживаться у мойки, спрашивал, не нужно ли ей чего. Однажды принёс два стакана чая.
«Слушай, — начал он неловко, — я знаю, что был… сволочью. Я не знал, кто ты. Если бы знал, я бы…»
«…был бы добрее?» — перебила Лида с усмеш
