Неудачная операция
Артём не вышел, а буквально вылетел из машины. Три обычные операции, а ощущение, будто всю смену таскал мешки с картошкой. Спина гудела, голова раскалывалась, глаза закрывались сами собой.
Дома он рухнул на диван, даже не сняв куртку, и мгновенно провалился в сон. Разбудил его назойливый звонок — мелодия, которая, казалось, ввинчивалась прямо в мозг. Шея затекла, подняться было невозможно. «Чёрт, кажется, заболел», — подумал Артём и с трудом разлепил глаза.
Телефон умолкал на секунду, потом снова орал. «Надо бы сменить эту дурацкую мелодию». Он нехотя вытащил телефон из кармана.
— Да… — ответил хриплым от сна голосом, прокашлялся и повторил чётче: — Да.
— Артём, я в аэропорту. Самолёт через час. У отца инфаркт. Подмени, а? Больше некого просить, — в трубке звучал голос коллеги и друга Сергея Зайцева.
— Я… не в форме. Температура, кашель. Позвони Сашке.
— Да брось. Выпей таблетки, кофе. У Сашки жена, сам знаешь, любое внеурочное — как нож в спину. Дима ещё зелёный. А Михаил Петрович две смены подряд не потянет — возраст. Я быстро, послезавтра вернусь. Выручишь? Отработаю.
«Короче, умри, но друга вытаскивай. Как всегда не вовремя», — мелькнуло у Артёма.
— Ладно, — сдавленно вздохнул он.
— Что? — переспросил Сергей.
— Говорю, отработаю. Счастливого пути.
— Ты лучший! Я тебе… — затараторил Сергей, но Артём уже положил трубку.
До ночного дежурства оставалось время. Он принял душ, побрился, влил в себя крепкий кофе. Стало чуть легче. Ехать обратно в больницу, из которой только что свалился, не хотелось. «Разберусь. Может, пронесёт», — подумал Артём и начал одеваться.
Первые часы в отделении прошли тихо. Глаза слипались, голова клонилась к столу. Он встряхнулся, отгоняя дремоту. Ещё одна чашка кофе ненадолго взбодрила.
— Артём Валерьевич, — голос донёсся издалека.
Кто-то тряс его за плечо.
Он заснул. Поднял голову. Перед ним стояла медсестра Ольга.
— Артём Валерьевич, мальчика привезли…
— Сейчас спущусь, — отряхнул остатки сна.
Плеснул в лицо ледяной водой, заварил кофе покрепче — три ложки на чашку. Обжёгся, допил, поправил шапочку и пошёл в приёмное.
На кушетке лежал мальчик лет десяти, скрючившись от боли. Артём осторожно осмотрел его.
— Вы мать? — спросил он у худенькой, бледной женщины.
— Что с ним, доктор? — она подняла на него огромные, полные страха глаза.
— Почему раньше не вызвали скорую? — резко, почти обвиняя.
— Я… с работы пришла, он уроки делал. Потом его вырвало, температура. Оказывается, живот болел уже несколько дней. Что с ним? — она схватила его за руку.
— Оля, каталку! — вырвал руку. — Подпишите согласие на операцию.
— Операцию? У него аппендицит?
— Перитонит.
В её глазах застыл ужас.
— Подпишите. Секунды дороги.
Она, не читая, подмахнула бумагу.
— Спасите его!
— Постараюсь. Не мешайте.
Оля уже катила каталку. Они перенесли мальчика и понеслись к лифту. В пустом коридоре гулко отдавались их шаги и скрип колёс.
Женщина шла следом, что-то говорила, но Артём не слушал. Думал об операции.
В операционной мальчик уже лежал под наркозом. Всё остальное отступило. Руки работали на автомате, мозг чётко анализировал. Операция затягивалась. На секунду Артём закрыл глаза — крик Оли вернул его в реальность.
Из разреза хлынула кровь.
— Давление падает! — крикнул анестезиолог.
Артём медленно вышел. Одежда прилипла к спине. Ноги подкашивались. Он прислонился к стене. К нему бежала женщина. «Мать», — понял он.
Она остановилась в шаге, будто ударилась о невидимую стену. Лицо белое, глаза огромные, полные страха.
Артём отвел взгляд. Она всхлипнула, закрыла рот рукой, пошатнулась. Он успел подхватить её, усадил на стул.
— Оля, нашатырь!
Оля подбежала, поднесла к носу женщины ватку. Та дёрнулась, оттолкнула руку и открыла глаза.
— Вам лучше?
Она не ответила. Медленно поднялась и пошла прочь. Артём смотрел вслед. «Только женщины умеют так… держаться».
В ординаторской он долго сидел, сжав голову руками. Потом начал заполнять карту. Честно.
— Артём Валерьевич… — в дверь заглянула Оля.
— Что ещё? — буркнул он, не поднимая головы.
— Вы не виноваты.
— Сделай кофе. Крепкого.
Он услышал, как закипел чайник. Потом почувствовал запах кофе. Сделал глоток — горько, противно. Выплеснул в раковину.
Мыл чашку, когда сердце сжала боль. Казалось, оно распирает грудь. Темнело в глазах…
— Очнулся?
Он разлепил веки. Над ним склонилась педиатр Анна Викторовна.
— Лежите, — строго сказала она, когда он попытался встать. — Вы больны. Как вы вообще оперировали в таком состоянии? Кардиограмму нужно…
— Я в порядке, — попытался подняться, но боль пронзила грудь.
— Сколько кофе выпили?
— Не считал.
— Надо бы. Не мальчик уже. Сердце не железное. Хорошо, Оля догадалась позвать меня.
— Инфаркт?
— Пока нет. Но если будете так издеваться над собой — будет. Сделала укол. Вы спали несколько часов. Лежите! — прикрикнула она на его попытку встать. — Отдохните.
Артём почувствовал, как накатывает усталость. Снова провалился в сон.
Утром голова болела, но сил было больше. Вспомнил всё. Взял заявление со стола и пошёл к заведующему.
— Что это? — Николай Степанович пробежал глазами текст. — Сбежать решил? Признаёшь поражениеОн порвал заявление, посмотрел Артёму в глаза и сказал: “Возвращайся через две недели, выспись — и никаких разговоров”.
