Родители и их «забота»
«Пока тебе не стукнет восемнадцать, я буду выдавать тебе деньги — немного, на булочки и колготки, и хватит. А потом — сама, Света. Не знаю, как у тебя жизнь сложится, но я не хочу, чтобы ты стала такой же, как мы с твоим отцом», — заявила мне мама, Галина Петровна, с таким видом, будто это величайшая милость. Я стояла, словно обухом по голове получила, не веря своим ушам. Это что, после моего совершеннолетия я больше не родная? И что значит «такой же, как они»? Я и так не рвусь повторять путь своих родителей, которые, кажется, забыли, что семья — это не просто соседи по квартире. Но эти слова впились в сердце так, что до сих пор не отпускают.
Мне шестнадцать, и я давно поняла, что идеальных отношений с родителями у нас не будет. Мама с папой, Сергеем, живут каждый своей жизнью, а я — своей. Они не монстры, но, мягко говоря, не эталон ответственности. Папа то работает, то пропадает в гараже с друзьями, обсуждая, как «вот раньше было». Мама вечно занята — то на ярмарке торгует, то с подругами чаи распивает. Я с детства научилась справляться сама: готовлю, убираю, учусь на отлично, чтобы в институт поступить. Но я не ожидала, что они так откровенно дадут понять: после восемнадцати я им — посторонняя.
Всё началось на прошлой неделе, когда я попросила у мамы денег на новые кроссовки. Старые развалились, а в школе скоро эстафета — не хочется позориться. Она посмотрела на меня, как на попрошайку, и выдала: «Света, ты уже взрослая, могла бы подрабатывать. Я тебе и так на карманные даю». Карманные? Это жалкие пятьсот рублей в неделю, которых хватает только на автобус да пирожок в столовой! Я попыталась объяснить, что кроссовки — не каприз, но она отрезала: «До восемнадцати помогаем, а потом — сама. Мы с отцом тебе не “Сбер”». У меня перехватило дыхание. Не «Сбер»? А кто тогда? Родители, которые должны быть опорой, а не ставить будильник на свою родительскую функцию?
Я заперлась в комнате и рыдала до утра. Не из-за кроссовок, а из-за ледяного тона. Я никогда не была обузой. Не требовала айфонов, как одноклассница Дашка, не ныла из-за модных шмоток. Я мечтала поступить в институт, найти работу, стать самостоятельной. Но я думала, что у меня есть семья, которая подхватит, если я споткнусь. А теперь что? Мама прямо сказала: после восемнадцати — фриланс по жизни. И это «не будь, как мы» — о чём? Что я стану такой же безалаберной? Или что мне надо забыть о семье, как забыли они?
Я попробовала поговорить с папой — вдруг он меня поймёт. Но он только развёл руками: «Свет, мама права. Кормим, поим, а дальше — твои проблемы». Мои проблемы? А где их участие в моей жизни? Где их поддержка, когда я ночами сижу над учебниками? Где их радость, когда я приношу грамоты? Они даже не спрашивают, как дела, а теперь ещё и это. Чувствую себя, как билет на поезд, у которого есть срок действия.
Я рассказала всё своей подруге Лене. Она выслушала и сказала: «Свет, они просто боятся, что ты сядешь им на шею. Докажи, что ты сильнее». Сильнее? Да я и так пашу! Учусь, репетиторствую, коплю на ноутбук. Но мне шестнадцать — я не могу в одно утро проснуться взрослой и решить все вопросы. И я не хочу ничего доказывать родителям, которые видят во мне обузу. Я хочу, чтобы они были рядом, чтобы могла прийти к ним, если станет страшно. А они ставят на мне срок годности.
Теперь я думаю, что делать. Одна часть меня хочет собрать вещи и уйти — снять угол, найти работу, показать им, что справлюсь. Но я понимаю: пока нереально. Школа, экзамены, нельзя всё бросить. Другая часть хочет поговорить с мамой, объяснить, как больно. Но боюсь, она снова отмахнётся: «Не драматизируй». И самое противное — я начала сомневаться в себе. А вдруг я и правда стану такой, как они? Вдруг не вытяну, и вся моя жизнь превратится в такое же бессистемное болото?
Решила: не дам их словам себя сломать. Буду учиться, работать, строить жизнь. Но не ради них — ради себя. Я не хочу быть, как мои родители, — не потому, что они «неудачники— а потому, что я хочу быть тем человеком, который не бросает своих, даже когда им давно не восемнадцать.
