Из детства помню, что всегда была чужой в своей семье. Меня не обнимали просто так, не спрашивали, как дела, не хвалили, не защищали. Мама прямо говорила: «Ты была незапланированной. Я вышла замуж, потому что забеременела тобой. С твоим отцом мы не собирались жить вместе, но пришлось». Эти слова звучали с детства и прожигали душу.
Мне было три года, когда появилась сестра — Алина. С самого её рождения ей отдавали всё: внимание, заботу, любовь. У неё были самые красивые платья, яркие игрушки, вкусные угощения. Она могла в любое время попросить денег на мороженое — и ей давали. Она капризничала, грубила, ломала вещи — родители только умилялись. А я? Я всегда вела себя как положено. Мне ничего не позволяли. Шаг в сторону — и тут же укор: «Стыдно! Посмотри, какая у нас умница Алина, а ты…».
Я росла в тени. В тени голубоглазого ангела, за которым ухаживал весь дом. Мне с детства пришлось быть взрослой. Я сама защищала себя в школе, учила уроки, справлялась с обидами. Никто не интересовался моими переживаниями, никто не спрашивал, как я справляюсь. Я стала незаметной.
В двадцать лет я не выдержала. Собрала вещи и уехала. Просто в другой город. Без сцен. Родители даже не спросили, куда я. Не позвонили ни на следующий день, ни через неделю. Со мной общались подруги, сокурсники, коллеги. Но не они. Иногда я звонила сама. В ответ — равнодушие, натянутая вежливость. Будто я чужая.
Потом в мою жизнь вошел мужчина, который полюбил моё настоящее «я». Он сделал мне предложение, и мы сыграли скромную свадьбу. Я родила ему двоих чудесных детей. Он был рядом в трудные моменты, поддерживал, заботился. Впервые я почувствовала себя нужной.
Алина всё это время жила с родителями. Красивая, избалованная. Ей никто не был по душе. Женихи приходили и уходили. Никто не подходил. Вечно всем недовольна, вечно претензии.
Однажды заболел отец. Мне позвонили. Я, конечно, как дочь, не отвернулась. Помогала — отправляла деньги каждый месяц, даже когда и самой было трудно. Муж ни разу не упрекнул. Он понимал, как это важно для меня. Пусть родители не были идеальными, но у меня совесть есть.
И вот пришла Алина. Присела на кухне и с порога заявила: «Ты мало отправляешь денег. Живёшь, как сыр в масле. Мы тебе всё дали, а теперь ты даже элементарное не можешь вернуть».
Я слушала и не верила. Что вы мне дали, скажи? Где то светлое детство? Эти деньги, эта забота? Я ведь на чужих квартирах работала, чтобы обувь себе купить! Ваших детей нянчила за кусок хлеба, пока вы с мамой отдыхали на море!
Она хотела сделать из меня врага, втереться в доверие к моему мужу, манипулировать жалостью. Я видела, как её глаза оценивают наш дом, искала повод забрать больше. Не на отца. Для себя.
Я не устроила скандал. Я перевела больше денег, чем обычно. Но написала: «Надеюсь, теперь вы не будете обо мне вспоминать. Ни с претензией, ни с упрёком. Просто забудьте. Я не просила любви. Но хотя бы не трогайте мою семью».
Я не знаю, можно ли простить. Возможно, если бы было за что. Но за все эти годы — ни признания, ни «прости», ни «ты нам дорога». Только требования. Ожидания. Я устала платить за своё рождение. За то, что не по плану появилась. А ведь я — живая. Женщина. Мать. Сестра.
Скажите… вы бы простили?
