**Дневник**
Мать кричала: «Ты предал меня!» — а отец просто исчез.
Я спала крепким сном, когда звонок разорвал тишину. Сердце забилось чаще ещё до того, как я схватила трубку.
— Варя! — Голос матери дрожал, будто натянутая струна. — Приезжай! Срочно!
— Мам, что случилось? — Я окончательно проснулась, но тревога уже сжимала горло. — Опять с папой поругались? Хватит, сами разбирайтесь!
— Некуда разбираться! — её голос сорвался. — Твоего отца больше нет!
— Мама… Папа… умер? — Я застыла, словно ударили морозом.
— Приезжай, сама всё поймёшь! — бросила она. — Не по телефону!
— Что пойму?! — чуть не закричала я.
— Приезжай! — и она бросила трубку.
Я, дрожа, начала собираться. Мчалась в их дом в Подмосковье, даже не представляя, что найду там.
— Варя! Приезжай! — в трубке её голос звучал, как набат.
— Что опять? — пробормотала я, протирая глаза.
— Как «что опять»?! Я на грани, а ты спишь! — мать чуть не задохнулась от ярости.
— Мам, семь утра, воскресенье, — я пыталась говорить спокойно, но внутри всё сжималось. — У меня дети, муж, дела. Объясни, в чём дело, или я не поеду.
— Не поедешь?! — она аж захлебнулась. — Тебе плевать на моё горе!
— Мам, вы с папой всю жизнь как кошка с собакой, — резко сказала я. — Хватит таскать меня на разборки.
— Твоего отца больше нет! — выкрикнула она и бросила трубку.
— Опять? — недовольно пробормотал муж, Дмитрий, поворачиваясь на бок.
— Кажется, что-то серьёзное, — тихо ответила я, ещё слыша эхо её слов. — Надо ехать.
— Они невыносимы! — вспыхнул он. — Твоя мать вообще понимает, что у тебя своя жизнь?
— Дима, не начинай. Родители есть родители, — вздохнула я. — Я обязана поехать. С детьми справишься сам.
— Как будто в первый раз, — буркнул он. — Передай матери: если ещё раз так позвонит, подаю на развод.
Я удивлённо подняла брови:
— Серьёзно?
— Нет, — усмехнулся он. — Но пусть испугается. Может, одумается.
— Не одумается, — покачала головой я и стала собираться.
***
Сколько себя помню, в родительском доме никогда не было тишины. Мать, Людмила Степановна, орала, как на базаре, а отец, Игорь Васильевич, молчал, сжимая губы в ниточку. Казалось, он её не слыхал, но я знала — внутри он кипит.
Ссоры начались, когда я училась в школе. Сначала редко, потом каждый день. Мать орала так, что слышали даже бабки на скамейке у подъезда. Они качали головами: «Как он терпит? Бедный мужик».
Но никто не спрашивал, каково мне. Со стороны наша семья казалась идеальной: отец — завлаб в институте, деньги хорошие, мать — домохозяйка. Но «дом» — громко сказано. Она командовала всеми: отцом, мной, даже уборщицей, которую папа нанял, чтобы мать меньше пилила. Напрасно.
Ссоры не прекращались. Я для неё была как мебель — мои чувства никого не волновали. Мечтала: вырасту — уеду. Так и вышло. Поступила в МГУ, сбежала из этого ада, приезжала редко, но даже редкие визиты превращались в кошмар.
Однажды отец не выдержал и рявкнул: «Чего тебе, Люда, ещё надо? Луну с неба?» Мать опешила — он посмел перебить! — но потом засмеялась и… замолчала. Ненадолго.
На моей свадьбе мать перешла все границы. Дёргала отца, перебивала его тост: «Я сама скажу! Ему доверять нельзя!» Гости переглядывались, а мне хотелось провалиться.
После свадьбы отец тайно купил мне квартиру в Москве. Строго-настрого велел молчать. Я сказала только Диме. «Ничего себе! — удивился он. — Надеюсь, у нас секретов не будет?» «Не будет, — улыбнулась я. — В этом я в отца: терпеть скандалы не стану».
***
Пока ехала, вспоминала это. Готовилась к маминым истерикам, к усталому взгляду отца. Но реальность оказалась хуже.
Мать распахнула дверь и завопила: «Всё ему отдала — молодость, жизнь! А он, свинья!»
— Мама, где папа? — я схватила её за плечи.
— Сбежал! Ночью! — выпалила она, и слёзы хлынули ручьём.
— Как сбежал?! — у меня подкосились ноги.
— Лёг спать, а утром — пусто! Вещи часть забрал и сгинул!
— Ты звонила ему?
— Конечно! Не берёт! Позвони сама, со мной он говорить не станет!
Я набрала номер. Отец ответил сразу, голос спокойный: «Знаю, о чём спросишь. Я заслужил покой. Живу на даче у друга. Если что — я на связи. С тобой».
— Пап, ты где? — спросила я, чувствуя, как мать сверлит меня взглядом.
— На даче. Пока здесь. Договорились?
— Договорились, — тихо сказала я.
— О чём вы договорились?! — взвизгнула мать. — С предателем!
— Мама, хватит! Он не предатель. Он устал.
— Это он тебе сказал?
— Нет, это я говорю. Он на даче. Вернётся.
***
Он не вернулся. Мать нашла дачу, ломилась туда, орала под дверью — никто не открыл. Звонила ему — без ответа. Пыталась выяснить, не завёл ли он другую. Убедившись, что нет, обиделась ещё сильнее: «Как он посмел бросить меня просто так? Я что, тряпка?!»
Однажды я не выдержала: «Мам, ему не нужно твоё прощение. Денег лишил? Нет. Развода не просит? Нет. Он просто хочет тишины. Натерпелся».
— Это он натерпелся?! — взвизгнула она. — Это я терпела!
И расплакалась. Впервые я увидела её сломленной. Кажется, она поняла — всё кончено.
***
Кончилось плохо. Через два года отец умер. Его друг передал последние слова: «Похороните меня отдельно». Мать, узнав, горько рассмеялась. Через год она слегла. Я ухаживала, пока она не ушла. За неделю до смерти она прошептаТеперь я прихожу к ним на могилы раз в месяц, оставляю цветы и думаю о том, как глупо тратить жизнь на ссоры.
