Когда Ольга родилась, акушерка заверила мать, что девочке уготована счастливая судьба — появилась на свет в рубашке. До пяти лет так и было: мама заплетала ей тугие косы, читала сказки с яркими иллюстрациями, изредка ворча, что Оля не хочет учить азбуку. Отец, Игорь Николаевич, учил дочь кататься на велике по дачным тропинкам под Тверью, разрешая порулить наравне с собой.
В день пятилетия родители объявили: «Скоро у тебя будет брат — лучший подарок!»
Подарок, Артём, совпал не только с днём рождения, но и навсегда затмил его. С первых месяцев мальчик занял в семье особое место: сначала как младенец, потом как вундеркинд. Читать он научился раньше сестры, которая даже к двадцати годам одолевала текст со скоростью первоклассницы (сегодня бы диагностировали дислексию, но тогда просто перевели в спецкласс). Считать Артём так лихо, что школьная учительница математики схватилась за виски и помчалась звонить своему наставнику — профессору Николаю Смирнову. А уж стихи он сочинял — странные, но гениальные.
Счастливая жизнь Оли канула в прошлое. Теперь не только дни рождения стали общими, но и всё существование семьи вертелось вокруг брата. Сестра водила его в школу, на английский, в бассейн, к профессору, в музыкалку и литературный кружок. Когда же Оля робко попросилась на курсы кройки и шитья, мать всплеснула руками:
«Ты что, хочешь, чтобы я бросила работу и таскала Артюшу по репетиторам? Вечно ты эгоистично себя ведёшь!»
Оля сдалась. Если успевала всё: не путать братнино расписание, готовить два ужина (Артём с семи лет объявил себя веганом, а отец требовал котлет), да ещё подрабатывала выгулом соседских псов — мать хвалила и гладила её коротко стриженную голову. Волосы обрезали из-за вечной спешки: маме некогда было плести косы, а сама Оля собирала их в неаккуратный хвост. Учительница писала замечания в дневник красными чернилами — стрижка стала выходом.
«Закончишь школу — делай что хочешь», — отрезала мать, когда дочь пыталась оспорить новые обязанности. «Тебе-то какая разница? Всё равно целыми днями в рецептах копаешься».
После выпуска свободы не прибавилось: помимо готовки, стирки и уборки, Оля превратилась в личного секретаря брата. Составляла график, отслеживала конкурсы, разбирала почту. Когда она заикнулась о работе в приюте для животных, возмутился даже Артём: «Без тебя я пропаду!»
Оля сдалась вновь. Восстала лишь раз — когда встретила Сергея.
Сергей не блистал красотой: высокий, полноватый, сутками писавший код. Родные подарили ему пса Шарика, надеясь, что тот вытащит парня на прогулки. Вместо этого Сергей нанял Олю. Так они познакомились. А вскоре после вечерних выгулов она стала задерживаться у него до утра.
Мать звонила, требуя вернуться: «Артёму рубашки не поглажены!» Брат ныл в трубку: «Папа опять беляши купил, а мне нечего есть!»
«Оставьте меня! — кричала Оля. — Я вам не прислуга!»
Сергей целовал её мокрые от слёз глаза, клялся жениться. А потом укатил в Питер — заманчивый контракт с IT-гигантом.
«Прости», — бросил на прощание.
Когда Артёму вручили премию в миллион рублей, родители распирали от гордости. Мать рванула в салон красоты, отец подсчитывал, хватит ли на новую Ладу. Оля же металась: бронировала билеты в Екатеринбург, искала отель с веган-меню, гладила смокинг. На церемонии, чмокнув брата за кулисами, она направилась в зал — охранник преградил путь:
«Персоналу тут не место».
«Хозяина дожидайтесь там», — усмехнулся второй, окидывая её потрёпанное платье взглядом.
Артём мельком взглянул на сестру. Ведущий выкрикивал его имя — он вышел на сцену, не обернувшись.
Оля присела на стул, мысленно перебирая дела: забрать костюм из химчистки, проверить почту… Речь брата пролетела фоном — она помнила каждое слово. Но вдруг он сбился:
«…Есть один человек, без которого меня бы здесь не было».
Мать с отцом переглянулись. Профессор Смирнов, будь он жив, наверное, свалился бы с облака.
«Она посвятила мне жизнь. Пришло время вернуть долг».
У отца вздулась вена на виске.
«Все деньги я отдаю ей — на приют для собак. Чтобы жила, как хочет».
Артём потянул ошеломлённую сестру на сцену. Софиты ударили в глаза, зал взорвался аплодисментами.
Деньги он передал. Нанял студента, которого Оля обучила всем тонкостям.
«Прости, я был слепым идиотом», — сказал брат.
Оля простила. Открыла приют, кондитерскую — скромную, но свою. Как-то октябрьским вечером, закрывая кассу, она услышала звонок. На пороге стоял Сергей — похудевший, с тёмными кругами под глазами.
«Вернулся…»
Оля вцепилась в прилавок.
«Оленька… — он улыбнулся. — Прости дурака».
Родители с ней не разговаривали — решили, что это она подговорила Артёма. Но это уже не имело значения. Сергей вернулся. А значит, всё будет хорошо.
