Олег, ты шутишь, а? Скажи, что это какойнибудь глупый розыгрыш, и посмейся. Пожалуйста.
Я стоял за крошечным обеденным столом, отчаянно ковыряя вилкой салат, а Аграфена держала в руке половник, забыв про кастрюлю. Пар от супа шёл вверх, оседая на блёклой фасаде кухонных шкафов, но её взгляд был прикован к моим плечам.
Аграфена, я же ничего не мог сделать, пробормотал я, опустив голову в плечи. Тетя Валя звонила: «Билеты уже куплены, едем в Москву, внука к врачам покажем, а город тоже посмотрим». Как я мог отказать родной тёте? Это же как не почеловечески.
Не почеловечески? она медленно поставила половник обратно в кастрюлю, звук металла прозвучал, как гонг. А почеловечески значит заселить трёх человек в нашу однушку? Олег, у нас тридцать три квадратных метра! Тридцать три! С балконом, где лежат лыжи и банки с краской!
Эту «однушку» я купил ещё до брака, вложив в неё все накопления и пять лет скромного быта. Каждый сантиметр здесь отточен: кроватьтрансформер, встроенные шкафы до потолка, крошечная, но уютная кухнягостиная. Идеальное гнёздышко для одного, максимум для двоих, если они живут в согласии и не разбрасывают носки.
Они на три дня, попытался я оправдаться. Держим их, пока не разойдётся.
Кто «они»? Уточни список, ответила Аграфена, руки скрестив на груди, её левый глаз дернулся.
Тётя Валя, дядя Паша и Людмила с ребёнком.
Я ощутил, как земля уходит изпод ног. Аграфена упала на стул напротив меня, халат уже расстёгнулся.
Четыре человека? Олег, ты в своём уме? Тётя Валя почти полная, дядя Паша курит как паровоз и храпит так, что стены дрожат, Людмила их тридцатилетняя дочь, а её «малыш» уже пять и, по твоим словам, разносит всё, что попадается. И ты хочешь разместить их у нас? Где будем спать? На люстре?
Мы можем поставить на кухне надувной матрас, а им отдать комнату, я предложил. Они же гости, с дороги, ребёнку режим нужен.
На кухне? Аграфена рассмеялась истерически, глядя на пятиметровую площадь, где стол и два стула едва помещаются. Под столом? Или ноги в духовку?
Это же родня, я стал защищаться. Моя мать обидится, если узнает, что мы их не приняли. Они же к нам с салом, огурцами
Я не ем сало, Олег! И у нас в магазине акционные огурцы! она бросилась по комнате, делая шаг вперёд, шаг назад. Я не пущу их ночевать. Чай попьем, ужин перееду, но ночёвка нет. Пусть ищут гостиницу.
У них нет денег на гостиницу, Аграфена! Они деревенские, наши цены для них космос. Пойми!
А кто поймёт меня? Я работаю всю неделю, а завтра единственный выходной, когда хотел бы просто отдохнуть в ванне. Вместо этого предлагать спать на полу и слушать храп Паши? Нет. Звони им, говори, что у нас прорвало трубу, что заболели, что нас выселили всё, что угодно, но ночевать они сюда не придут.
Я тяжело вздохнул, отодвинул тарелку и посмотрел на жену глазами, полными разочарования.
Я не могу. Они уже в поезде, завтра утром на вокзале. Я обещал их встретить.
Аграфена понимала, что я не позвоню. Мне проще терпеть неудобства, чем сказать резкое «нет» своей назойливой родне. Это была моя вечная проблема быть хорошим для всех, кроме собственной семьи.
Хорошо, холодным тоном произнесла она. Встретишь их, но не рассчитывай, что я найду для них места. И если они ждут, что я три дня буду стоять у плиты, они сильно ошибаются.
Ночь прошла тревожно. Я видел, как её квартира превратится в лагерь. Утром я уехал к вокзалу, а Аграфена осталась дома, готовя кофе и тосты, показывая, что день идёт по её плану.
Звонок домофона прозвучал, как тревога. Я подошёл к трубке.
Аграфена, это мы! Открывай! радостный голос звучал, будто я принес миллион.
Через пару минут в подъезде раздался шум, громкие крики и грохот. Дверь распахнулась, и в прихожую ввалилась толпа.
Сначала вошла тётя Валя массивная женщина в ярком платье, тащившая сумкуколёсик, оставлявшую грязный след на плитке.
Ой, Аграфенка! Как же ты! крикнула она, обнимая. Пахло поездом, варёной колбасой и дешёвым духом «Ландыш». Как ты худенькая! Город тебя высушил! Мы уже здесь, окормим!
За ней влез дядя Паша, неся на плече огромный мешок, из которого выглядела свиная нога.
Здорово, хозяин! Куда мамонта кидать? он щебетал, стряхивая пепел со сигареты, запах табака впитался в его одежду.
Потом вошла Людмила, усталая, с пятилетним Димкой на руке. Мальчик сразу бросился к комнате, вопя: «Где мультики?!»
Стой! крикнула Аграфена, но кроссовки уже топтали её ковер.
Ох, ребёнок, отмахнулась Людмила, бросая туфли в проход, почти сбив меня. У вас нет тапок? Мы с дороги всё потные.
Прихожая в мгновение превратилась в перегруженный вагон метро. Сумки, люди, шум всё налетело на меня. Я почувствовал приступ клаустрофобии.
Проходите, выдавила я, стараясь сохранить вежливость. Снимайте обувь, ставьте её на полку, куртки в шкаф.
Тётя Валя, будто хозяйка, бросилась к кухне.
Ой, какая кухня маленькая! Как ты готовишь, бедняжка? Двум хозяйкам здесь не развернуться!
Она бросила сумку на стол.
Тётя Валя, уберите сумку со стола, я сказал строго. Это стол для еды.
Она чистая, я её только в поезде на пол ставила, там газета была! фыркнула она, переставив сумку на стул. Давай накрывай! Мы голодные, с утра только чай пили. Олег сказал, ты нас ждёшь.
Я посмотрел на мужа, который стоял в дверях, будто хотел исчезнуть.
Я поставил чайник, сказала я. Есть бутерброды. Обед не готовила, думала, вы с поезда, может, захотите отдохнуть, принять душ, а потом решим, где будем есть.
Тишина повисла. Тётя Валя воскликнула:
Где будем есть? Мы же к вам в гости! Ты наш стол пустым встречаешь? В деревне так не делают! На пороге гостя всё лучшее на стол!
В Москве обычно предупреждают о визите заранее, я попыталась держать тон. И спрашивают, удобно ли хозяевам.
Мы же предупредили! Олега предупредили! воскликнул Паша, открывая холодильник. О, пивко! Твоё, Олег?
Моё, пробормотал Олег.
Он сделал глоток, а я закрыла глаза, счёт до десяти не помог.
Друзья, громко сказала я. Квартира маленькая, спальных мест один диван. Нас двое, вас четверо. Ночевать здесь вам негде.
Как это негде? удивилась Людмила, глядя в комнату. Диван большой, мы с мамой и Димкой ляжем. Папа может на раскладном кресле, я видела на балконе. А вы молодые, можете на пол, матрас кинете. Или к соседям попроситесь.
Я была ошарашена их наглостью. Они уже распределяли места, будто наш дом общежитие.
Нет, сказала я твёрдо. Диван наше спальное место. Я его не отдам.
Тётя Валя разразилась:
Смотри, какая цаца! Родня из тридевятого мира, а диван жалко! Мы же твоему Олежке пеленки меняли! В армию посылки слали! А теперь не пускаете на порог?
Тётя Валя, никто вас не гонит, попытался вмешаться Олег. Просто Аграфеночка устала, места мало
Молчи, подкаблучник! крикнула она. Жена вас не уважает, а ты всё лишь жужжишь! Квартира чья? Общая! Значит, и право имеешь!
Квартира моя, пробормотала я. Куплена до брака, оформлена на меня, ипотеку платила я. Олег живёт здесь, потому что он мой муж. Но это не даёт права превращать мой дом в общежитие.
Тишина висела в комнате. Паша прекратил пить пиво, Людмила перестала качать ногой, Валя побагровела.
Ах вот как прошипела она. Значит, куском хлеба попрекаешь? Квадратными метрами тычешь? Гордая стала, москвичка? Забыла, откуда корни растут?
При чём тут корни? я начала закипать. Речь об элементарном уважении и личном пространстве. Вы приехали вчетвером в однокомнатную квартиру, не спросив, удобно ли нам. Вы просто поставили перед фактом.
В тот момент раздался грохот и звон разбитого стекла. Пятилетний Димка, проверяя полки, опрокинул дорогую вазу и свалил книги. Он стоял среди осколков, вопя от страха.
О, боже! Дима, ты не порезался? крикнула Людмила, схватив ребёнка. Как ты мог? Вазы не ставьте туда, где бегает ребёнок!
Я смотрела на разбитую вазу из Италии. Это была последняя капля.
Всё, концерт окончен, собирайте вещи, сказала я, голос дрожал от ярости.
Что? воскликнула Валя, вставая во весь рост. Ты нас выгоняешь? С ребёнком? На улицу?
Не на улицу. Сейчас день, светло, тепло. У вас есть время найти гостиницу или хостел. Я могу дать адреса дешёвых вариантов, я вчера посмотрела, протянула я листок с перечнем.
Ты совсем без совести? прошипела Людмила. Мы откладывали деньги на врача, а ты нам гостиницу предлагаешь? Хочешь ребёнку кусок изо рта вырвать?
Я хочу порядка в своём доме, отрезала я. Вы приехали лечиться, значит, должны были предусмотреть жильё, а не рассчитывать, что я их накормлю.
Тётя Валя взревела:
Олег! Ты мужик или тряпка?! Скажи жене заткнуться! Мы никуда не уйдём! Мы здесь останемся!
Олег стоял между мной и разгневанными родственниками, лицо покраснело.
Тётя Валя начал он, голос дрожал. Места мало Ваза разбита Может, всё-таки в гостиницу? Я помогу оплатить часть.
Что?! воскликнули Валя и Людмила.
Ты нас продал за юбку?! закричала тётя. Родную кровь променяла на эту стерву?! Да вам пусто будет! Паша, собирай сумки! Мы уходим!
Паша допил пиво, поставил пустую банку на комод и крикнул:
Ну, мать, пошли. Найдём где переночевать. Мир не без добрых людей.
Всю суматоху собрали в кучу, бросая вещи в сумки. Валя продолжала бросать проклятия, вспоминая предков до седьмого колена. Людмила громко успокаивала ребёнка: «Не плачь, маленький, тётя нас выгнала, но найдём хороших людей».
Сало забери! крикнула Валя мужу, указывая на мешок. Нечего им наше добро оставлять!
Паша взял мешок на плечо и ушёл. На пороге Валя обернулась, плюнула в ковер и прошипела:
Забудь наш телефон. Я маме позвоню, всё расскажу. Какую змею ты пригрел.
Дверь хлопнула, грохот отозвался по подъезду, звук лифта и отдалённые голоса затихли. В квартире воцарилась гнетущая тишина. Я стояла среди осколков и грязи, руки дрожали. Олег сидел на пуфе, закрыв лицо руками.
Теперь вся семья меня проклянет, пробормотал он. Мать с инфарктом сляжет. Довольна?
Я медленно повернулась к нему. Жалости не осталось, лишь усталость.
Ты думал, что я буду терпеть, пока ты меня «потираешь»? Они разбили мою вещь, осквернили мой дом, и ты считаешь, что я должна мириться? Какой мир? Где меня не ставят ни в грошь?
Можно было бы мягче пробормотал он.
Мягче? С такими людьми нельзя. Если я сейчас поддаюсь, они будут приезжать каждый месяц. Завтра придёт троюродный брат жены дяди Паши, послезавтра соседка тёти Вали. Наш дом превратится в бесплатный ночлежник. Ты хотел этого?
Олег молчал. Он знал, что я права, но признать это означало признать свою слабость.
Я пойду убирать, сказала я, взяв веник. А ты, если хочешь, можешь поехать в гостиницу, помочь с багажом, дать деньги. Это твой выбор. Но больше они сюда не войдут.
Олег остался в квартире весь вечер, допивая коньяк, слушая, как телефон не перестаёт звонить мать, сестра, тётя Валя с очередным «пожеланием». Я же вымыла ковер, пол, провЯ уснула, чувствуя, что наконец защитила свой дом и нашла границу, за которой больше никто не переступит.
