Во сне, как в тумане, промелькнул юбилей Тамары Фёдоровны — пятьдесят пять лет, словно пятьдесят пять лепестков, осыпавшихся с невидимого древа. Отметили широко, в ресторане «Волжские зори», где стены помнят шепот реки и смех гостей. Родня, друзья, сослуживцы — все будто сошли с полотен старых мастеров, шумные и яркие. Муж её, Геннадий, вручил подарок — кольцо золотое, с каплей сапфира, похожей на слезу неба.
Ведущий, сверкая зубами, возгласил:
— А теперь слово — снохе нашей дорогой!
К микрофону выплыла Евдокия, прямая, как мачта.
— Тамара Фёдоровна, — начала она, и голос её звенел, будто колокольчик под снегом, — от нашей семьи вам сюрприз особый!
Гости зашептались, будто ветер в камышах. Тамара Фёдоровна приподнялась, улыбаясь, не ведая, что замыслила сноха.
Евдокия с самого начала не пришлась ко двору. Ни родителям мужа её, Никиты, ни сестре его, Глафире. Казалось бы, обычная история: невестка да родня — вечный спор. Но тут виной была сама Евдокия — властная, резкая, как удар топора.
Никита же был мягким, как воск. В школе шёл за толпой: звали в хоккей — шёл, даже если книгу читал. Дразнили Лизу — дразнил, хоть сердце и ныло.
Глафира называла брата тряпкой. Мать, хоть и шикала на дочь, в душе соглашалась. Почему дети, взращённые в одном гнезде, такие разные? Никиту не баловали: спорт, книги, строгость — всё, как полагается. Но характер — он от природы, не переделаешь.
Когда Никита привёл Евдокию, никто не удивился. Добрая девушка ему бы не подошла. Ему нужна была рука, что поведёт. И Евдокия вела — жёстко, без оглядки.
Родители молчали. Видели — сын счастлив. Пусть живёт, как хочет.
— В Крым собирáемся, — хвастался Никита за столом.
— А Евдокия не поможет? — спросила Тамара Фёдоровна.
— Я мужчина, — отвечал он, будто заученный урок.
Потом ипотека, дети, вечные жалобы. Евдокия носилась, как ураган, требуя помощи.
На юбилее она сразу заявила:
— Остатки еды нам отдадите. Мне с детьми некогда!
Полвечера ныла о деньгах, пока Глафира не взорвалась:
— Оборзела совсем!
Никита вдруг встал, твёрдый, как дуб:
— Хватит.
Евдокия, крича, ушла. Но он не побежал.
А потом подал на развод.
Она визжала, грозила, но он стоял на своём.
И все вздохнули свободно, будто туча развеялась.
