“С сегодняшнего дня всё по-другому!” — как одна женщина поставила на место мужа и сына
Я не робот. Я обычная женщина, которой тоже может быть плохо. У которой кружится голова, которая вымоталась за день, которая целый день вкалывает на работе, а вечером тащит огромные пакеты с продуктами, потому что дома двое здоровых мужиков, сытых и довольных, которые, похоже, уверены, что еда в холодильнике берётся из воздуха. И когда терпение заканчивается, остаётся только одно — сказать вслух то, что уже давно кричит внутри.
Сегодня был особенно тяжёлый день. В офисе аврал, шеф с утра как на иголках, еле дождалась конца рабочего дня. Уже стоя на остановке, вспомнила — надо заскочить в магазин: холодильник пустой, а дома ждут муж Игорь и сын Данила. Игорю — сорок три, здоровый детина, аппетит у него как у медведя после спячки. Даниле — шестнадцать, ходит на борьбу, после тренировок съедает всё, что плохо лежит на столе.
Я шла домой, сгибаясь под тяжестью пакетов, мысленно ругая себя за то, что набрала столько всего. Виски пульсировали, в глазах темнело. Но разве я могла не зайти — кто ещё, если не я?
Когда наконец открыла дверь, Игорь уже сидел на диване, уткнувшись в телевизор. Ни слова, ни взгляда — будто я пустое место. Данила был ещё в зале. Молча прошла в спальню, глотнула таблетку и прилегла. Хоть десять минут — перевести дух, собраться с мыслями.
Голова немного отпустила, но слабость осталась. Всё равно поднялась и пошла на кухню. В комнате — только гул телевизора, и мои шаги по полу. Быстро сварганила гречку с котлетами, накрошила огурцов с помидорами. Просто, но сытно. Не до кулинарных подвигов.
Данила пришёл позже. Позвала всех к столу. Села и услышала то, от чего внутри всё сжалось.
— Опять гречка? — скривился Игорь. — Могла бы хоть плов сделать.
— А я шашлыка хотел, — поддакнул Данила, ковыряясь в салате.
Ни один не спросил, как я. Ни один не сказал спасибо. Они знали, что у меня голова раскалывается. Видели, как я тащила пакеты. Слышали, как я кряхтела и еле передвигала ноги. Но им было важно только одно — “нам невкусно”.
Я отложила вилку, посмотрела на них. И будто щёлкнуло где-то внутри.
— Не нравится? Не ешьте. С сегодняшнего дня правила меняются. Я устала быть прислугой. Хочешь шашлык — жарь. Хочешь плов — готовь. Я больше не буду тянуть на себе весь дом. Готовить — да, буду. Но посуду моете вы. Уборка — ваша забота. Кто что делает — решайте сами. Стираю только то, что в корзине. Носки под диваном? Ваши проблемы.
Раз в неделю — в воскресенье — идём в магазин вместе. Я не вьючная лошадь. Не кухарка по вызову.
Встала, поправила волосы и направилась в ванную. Остановилась в дверях:
— Я иду мыться и спать. Кто моет посуду — разбирайтесь сами. И запомните: если завтра утром кухня будет грязной — завтрака не будет. Всё. Спокойной ночи.
Ушла. За спиной — тишина. Даже телевизор кто-то приглушил. Не обернулась. Знаю — сидят и смотрят вслед. В шоке. Может, в растерянности. А может, впервые за долгие годы, задумались.
И знаете что? Мне не было стыдно. Только легкость. Потому что иногда, чтобы тебя услышали, надо перестать молчать и сказать всё прямо. Чётко. И без оправданий.
