Марья с утра чувствовала себя неважно. За окном хлопья снега падали густо, как пух. Она мысленно поблагодарила себя за вчерашний поход в магазин — сегодня пришлось бы пробираться через сугробы, а её больные ноги уже давно не слушались. Да и голова раскалывалась — давление, видимо, опять подскочило. Она проглотила таблетку, прилегла на диван и закрыла глаза.
«Чего валяюсь? Надо борщ варить», — мелькнуло в голове, но сил подняться не было.
Так повелось — первого января к ней приходил сын с женой на обед. А раньше, когда Артём был маленьким, приходил и с внуком. И всегда с порога спрашивал: «Ма, а борщ есть? Надоели уже эти оливье». Марья решила, что ещё чуть-чуть отдохнёт и встанет. Успеет. Она прислушалась к себе — голова будто прояснилась.
Открыв глаза, она взглянула на портрет мужа на стене. Повесила его специально так, чтобы видеть перед сном и утром. Семь лет прошло, а привыкнуть так и не смогла — частенько разговаривала с ним, глядя на фотографию.
— Тяжело мне без тебя, Ваня, — прошептала она.
«А помнишь, как ты вернулся с работы без подарка в мой день рождения? Букет спрятал под пальто в прихожей. Раздевался нарочно медленно, чтобы я вышла и спросила, чего копаешься. А ты сказал, что зарплату украли — пока в магазине выбирал мне подарок, карман разрезали. Как же я тогда разозлилась! Чувствовала же, что ты врёшь, знала твой озорной нрав, а всё равно купилась.
А упрямства в тебе было — хоть отбавляй. Довёл бы шутку до конца, хоть скандал затевай. Я уже думала, как месяц прожить без денег.
А потом гости пришли — сын с невесткой, твой дружище Николай с женой, моя подруга Галя. Сели за стол, шампанское разлили, ты тост произнёс… и вдруг достаёшь коробочку с золотыми серёжками. Мне тогда пятьдесят стукнуло. И так обидно стало, что чуть не швырнула в тебя этой коробкой! А ты хохотал, радовался, что опять меня провёл». — Марья укоризненно посмотрела на портрет.
«А помнишь, как ты ключи в сугроб бросил? Сколько мы их искали! Соседи даже на помощь вышли. Потом признался, что сам подкинул, чтобы я «нашла». Но перед людьми так и не сознался — стыдно было? Они бы не поняли…».
Иван с фотографии слушал молча. Редкий кадр, где он выглядел серьёзным — обычно на губах играла хитрая улыбка. Марья вздохнула и села. Голова перестала болеть.
Она пошла на кухню готовить борщ. Каждый шаг отдавался болью в коленях. Руки сами делали привычные движения, а мысли уносились в прошлое…
***
Тёплый августовский день. Молодая Марья сидела перед зеркалом в белом подвенечном платье. Подруга Галя укладывала ей волосы — она училась в городе на парикмахера. Марья то улыбалась, то замирала, будто что-то вспоминая.
Вот-вот приедет жених, а она до сих пор сомневалась, правильно ли послушала мать.
«Семья у Фёдора крепкая, хозяйство большое, парень работящий. Да и кого ещё в нашей деревне найдёшь? Городские своих невест имеют», — уговаривала мать.
Марья согласилась. Двадцать лет — пора замуж. Галя восхищалась её нарядом, расхваливала Фёдора, а у Марьи на глазах блестели слёзы. Она то и дело прислушивалась к шуму за окном — не подъехала ли машина. И почему-то радовалась, когда автомобиль проезжал мимо.
Но вот мотор заглох у крыльца, хлопнула дверь. Марья вздрогнула, сердце забилось, как у затравленной птицы.
Галя выбежала встречать жениха, выпрашивать выкуп. Мать уже стояла на пороге…
А Марья думала совсем не о том, о чём должна думать невеста. Она вспомнила, как накануне мать отправила её в магазин, и там она встретила Ваню. После армии он не вернулся в деревню — уехал в город. Не видела его несколько лет.
Возмужал. Не красавец, но статный, с городской выправкой. От его пристального взгляда она покраснела, опустила глаза.
— Опоздал, парень. Не пялься на неё — не про тебя невеста. Завтра свадьба, — сказала продавщица тётя Поля.
— Это мы ещё посмотрим, — усмехнулся Иван, не отводя взгляда.
Она не помнила, как выбралась из магазина. Только на улице смогла перевести дух. И с тех пор не могла забыть его глаза.
Марья прислушалась. Что-то долго торгуются у жениха за выкуп. Вдруг дверь распахнулась — но вошёл не Фёдор, а Иван.
Она вскочила, сердце колотилось так, что вот-вот выпрыгнет. Мать вцепилась в рукав его рубашки, но он вырвался, подошёл к Марье.
— Без тебя не могу. Пойдёшь со мной? Сейчас?
Она не могла вымолвить ни слова. Он подхватил её на руки и понёс к двери. Мать и Галя едва успели отскочить. Марья обняла его за шею, прижалась — будто так и должно быть.
Так он увёл её из-под венца. Вся деревня потом судачила. Фёдор пришёл пьяный, постоял, посмотрел и ушёл.
Позже Иван рассказал, как приходил к нему.
— Не дам вам жить. Всё равно её отниму. Лучше прибей меня сейчас.
Фёдор струсил, отступил.
После свадьбы уехали в город. Сначала жили в общаге, потом Иван получил квартиру от завода. Спали на матрасе на полу, но были счастливы. Двоих детей вырастили. Дочь за границей живёт, сын здесь, внук уже институт заканчивает. Ни разу не пожалела Марья, что тогда убежала с Иваном.
И всю жизнь он её дразнил. Характер у него был такой. Марья сердилась, но всё равно велась.
Даже когда сердце у Ивана прихватило, он отшучивался: «Это я так, чтоб ты меня пожалела». А она видела, что ему больно, плакала. «Скорая» ехала долго. Снегопад был — дороги замело. Не довезли…
***
Марья смахнула слезу, выключила плиту. Что это на неё нашло? От воспоминаний голова снова заныла, будто молоточки стучали в висках. Она прилегла на диван.
— Вот, Ваня, седьмой Новый год без тебя. Завтра Артём с жен— Ты не переживай, всё уже готово, — услышала она его голос, и в этот раз он звучал так близко, что она улыбнулась, закрыла глаза и больше не открыла их.
