Дневник.
Сегодняшний день начался с сумбура. Бродил по незнакомым улицам Нижнего Новгорода, пока не добрался до вокзала. Ноги гудели, а на сердце было тяжко. Ехал сюда с надеждой, а уезжаю — словно побитый пёс. Ни в чём не виноват, а бегу, будто вор, пойманный с поличным.
Присел в зале ожидания на свободную скамейку. «Отдышусь — и узнаю про билет. Пять минут ничего не решат. Хорошо хоть обратный не купил заранее. Думал, погощу недельку… Ладно, что уж».
Когда ноги немного отдохнули, вскинул на плечо неподъёмную сумку и направился к кассам. В очереди разглядывал вокзальную суету, гадая, что делать, если билетов не окажется. Но кассирша протянула бумажку — правда, поезд только через три с лишним часа. Ничего. Главное — есть билет, значит, уеду.
Спрятал в карман куртки документы, огляделся — моё место уже заняли. Вышел на перрон. У стены вокзала тоже стояли скамейки. У одной из платформ дымил готовый к отправлению «Сапсан». Табло мигало: «Москва, 18:45». Народу вокруг почти не было, все уже погрузились.
Воздух пропитан гарью, пылью, перегаром и потом. Даже ветерок не спасал. Вокзал — место, где каждый день тысячи людей, включая бродяг и опустившихся.
Устроился на скамейке с видом на табло, приготовился ждать. В голове снова и снова крутился разговор с внуком Галины — вот дурак, растерялся, не нашёл слов…
— Свободно? — раздалось рядом.
Поднял глаза — передо мной мужчина лет сорока, в строгом костюме, с чемоданом на колёсиках.
— Садитесь, — подвинулся, хотя места хватало. Заметил, что и другие скамьи заняты.
Он присел, ослабил галстук, поставил чемодан рядом.
— В командировку? — спросил я — так хотелось просто услышать живой голос.
— Нет, возвращаюсь, — ответил неохотно, бросив на меня оценивающий взгляд.
— Я тоже домой, — вздохнул.
— Тоже из командировки? — усмехнулся он.
— Нет. В гости приезжал. Думал, задержусь, да не вышло.
— Выгнали? — спросил уже с участием.
— Вроде того. Жду поезд на Мурманск. А вы?
— Не повезло нам. Я тоже раньше срока уезжаю. Билет пришлось менять.
— Вагон какой? — поинтересовался я.
— Одиннадцатый.
— Значит, вместе поедем. Купе не пятое, случайно?
— Пятое, — нахмурился он, полез в карман за билетом, проверил и кивнул. Затем хлопнул себя по коленям. — Надо же, совпадение. Вы только что купили?
— Да.
— Я должен был уехать через пару дней, но жена позвонила — дочь заболела. Говорит, боится даже назвать диагноз, рыдает. Пришлось срываться.
— На самолёте быстрее было бы, — заметил я.
— Боюсь летать. Поездом спокойнее.
В этот момент у него зазвонил телефон. Он ответил, я тактично отвернулся.
— Привет. Да, на вокзале, билет уже есть… Я тоже надеялся… Скучаю. Не плачь, попробую вырваться… — долго слушал, лицо напряжённое. — Хорошо, позвоню, если что. Пока, целую.
Разговор явно подпортил ему настроение. Он уставился в пол, я тоже молчал.
— Только не делай вид, что не понимаешь, — вдруг прорвалось у него. — Не суди, старик. Ты ничего не знаешь.
— Да я и не сужу. Не моё дело.
— Вот и правильно. За дочь порву всех. А жена… Влюбился, как пацан. С тобой так было?
— Было, куда без этого. Но жене не изменял. Женился — отвечай за семью. А если бы она? Как жить-то тогда? — честно признался. — Так командировка — прикрытие?
— Соображаешь. Раз в полгода приезжаю сюда, душой отдыхаю. — Глаза затуманились. — Иначе сойду с ума.
— А дочке сколько? — спросил.
— Двенадцать. А ты сам куда? У детей гостил? Сын выставил? — ехидно уточнил.
— Сын в Питере, с семьёй. Зовёт к себе. Зачем я им? У них своя жизнь.
— Верно, — кивнул он.
— Жена умерла три года назад. Женился назло, чтобы забыть ту, первую. А когда она ушла, думал — за ней следом. Оказалось, жить без неё не могу. Может, любил, просто не понимал. Любовь ведь разная бывает.
— К родне приезжал? — перевёл тему.
Видимо, чужая боль отвлекает от своей.
— Нет, но к самому родному человеку, — ответил.
— Расскажи. Три часа торчать тут. Меня Сергей зовут. — Протянул руку.
— Борис.
Пожали руки.
— Слушай, мне Ольга курицу с пирожками дала. Может, за пивком сгоняем? — предложил он, словно мы старые приятели.
— Не пью. И есть не хочется.
— Ладно. Тогда рассказывай. — Удобно устроился, закинул ногу на ногу.
— Да что рассказывать? — начал я. — В школе любил одну девочку. Таял, как свечка, когда видел её. А она меня не замечала. Так и не признался. Ушёл в армию. Веришь, о дезертирстве думал — так ревновал.
А она, пока я служил, замуж вышла. Узнал только когда вернулся — уже дочка у неё была. За моего друга. Встретил его, хотел поговорить. А он спрашивает: «Не ты ли ребёнка сделал?» Вскипел — дал ему в морду.
— Правда, твой? — перебил Сергей.
— Говорю же, даже не целовались. Любил её издалека. — Сердито глянул на него. — Долго мучился. Кровь губы кусал, когда видел их вместе. Сам за версту обходил их дом. Думал, женюсь — забуду. Фиг там.
Валентина оказалась золото — и хозяйка, и жена. Знала, что не люблю, но всё для меня делала. Не заслужил я её. А сердцу не прикажешь. Галину забыть не мог. Хотел даже в другой город уехать, лишь бы не видеть.
Но они сами в Москву перебрались. Стало легче. Валентина родила сына. Гордился им! Но семьёй мы так и не стали. Всё мечтал о Гале. А когда Валентина умерла, думал — сам умру. Оказалось, без неё жить не могу.
Сын кОни вошли в вагон, держась за руки, и проводница, глядя на их сияющие лица, лишь улыбнулась — видно было, что этим двоим уже не страшны ни расстояния, ни годы.
