**Счастье на ладони**
Светлана разглядывала себя в зеркало: вытянутое лицо, нос с горбинкой, узкие губы, а глаза — холодные, светло-серые. Ну и уродилась же! Разве что волосы радовали — чёрные, густые, с чёлкой до самых бровей.
— Ты в отца пошла. А он был красавцем, иначе я бы в него не влюбилась. Северные корни, — утешала мать. — Подрастёшь — поймёшь, что у тебя нестандартная красота. Не всем её оценить дано.
Отца Света не помнила — он исчез, когда ей не было и трёх. Зато помнила дядю Стёпу — весельчака с румяными щеками, который подбрасывал её к потолку, хохотал и всегда приходил с гостинцами: конфетами, пряниками или дешёвой, но такой желанной игрушкой. Маленькой она любила забираться к нему на колени и дышать его запахом. Мама потом говорила, что это дуэт дорогого коньяка и сигар. Рядом с ним она казалась счастливой. Этот дух Светлана запомнила на всю жизнь — для неё он пах *настоящим мужчиной*.
Когда подросла, спросила маму, почему они не поженились.
— Женат был. Сын у него, — ответила мать, и даже спустя годы в её голосе звёздочкой застряла грусть.
Потом появился дядя Женя. Но его Света выжила сама. От него несло машинным маслом и потом. Маленький, сутулый, с носом-картошкой и отвисшей губой, из-за чего рот вечно был полуоткрыт. Уголки глаз смотрели вниз, будто он только что прослушал прогноз погоды на месяц вперёд. Улыбался редко. Зато без бутылки дешёвого вина или “Беленькой” не приходил.
— Какой ужин без вина? Для аппетита и снятия стресса, — бубнил он, ловя недовольный взгляд двенадцатилетней Светланы.
Сначала мама лишь чокалась, потом втянулась. Старая история. Если дядя Женя не навещал, пила одна, рыдая на кухне. Света всё понимала: дальше — пропасть.
Как-то, когда матери не было дома, она села напротив дяди Жени и спросила прямо:
— Вы женатый?
Тот заморгал, будто в глаз попала соринка.
— А тебе откуда знать?
— Уходите к жене. Сейчас же, — резко бросила Света.
— Ты что, командуешь тут, пигалица? Я к твоей мамке пришёл, а не к тебе.
— Значит, и ко мне. А мне вы не нравитесь. Или уйдёте, или я позвоню вашей жене, — скрестила руки Светлана.
Испугался или нет, но больше его не видели. Мать рыдала, ждала, пила.
— Хватит! Не бросишь — уйду из дома! — забрала бутылку и вылила в раковину.
Мать кричала, что дочь разрушила её личную жизнь. Но пить перестала. Былая красота — густые рыжие волосы, смуглая кожа — увяла. Мужчины заглядывали всё реже, а потом и вовсе пропали.
После школы Света поступила в пединститут.
— С твоей-то внешностью — самое то, — однажды язвительно бросила мать.
С Витей познакомилась на “Студенческой весне”. Ухаживал ненавязчиво, не торопился с поцелуями, да и просто было с ним *по-человечески*.
На втором курсе, краснея, он предложил ей руку и сердце. Света отказалась:
— Рано. Студенты же, на что жить будем?
— Дура! — вздохнула мать. — С твоей внешностью да характером второй шанс может и не выпасть. Не пьёт, интеллигентный… Да чего тебе ещё?
И Света согласилась. Свадьба была скромной. Поселились у Вити — в хрущёвке с микроскопической кухней и стенами, сквозь которые слышно, как соседи чихают. Два года назад у его отца случился инфаркт, и Витя не хотел оставлять мать одну.
Скажем так, интимная жизнь страдала. Со свекровью за стеной Света не могла расслабиться. Всё делалось быстро и тихо, будто они воруют чужое счастье.
Мать Вити правила на кухне. Если Света пыталась помочь, та отмахивалась:
— Успеешь ещё! Пока не мешай.
Денег не хватало. На две стипендии и пенсию не разгуляешься. Витя устроился ночным сторожем на склад — двое суток работал, двое отдыхал. Света мечтала после института махнуть в Москву, как многие. Но Витя упёрся: не хотел бросать мать.
Даже когда та уезжала к сестре, привычка брала своё — *любовь шёпотом*.
— Давай возьмём ипотеку! — умоляла Света. — Будешь навещать маму, но жить будем отдельно.
— И все деньги на квартиру? А есть на что? Потерпим немного… — твердил Витя.
Однажды Свету отправили в командировку — на конференцию в Казань. Она радовалась передышке: от уроков, мужа, тесной квартиры…
Мужчин на конференции было мало, и все женское внимание досталось красавцу АртёмОна вернулась к Вите, потому что поняла: счастье — это не шикарные квартиры и пылкие страсти, а тёплая рука на плече и смех сквозь тонкие стены.
