Старая дача, где счастье вернулось
Дмитрий позвал друзей на дачу. По их лицам стало ясно — особого восторга не было. Кто-то даже поморщился, разглядывая облупившуюся краску и заросший бурьяном двор.
“Ну и что они ждали?” — промелькнуло у Дмитрия в голове. — “Думали, свожу их в элитный коттедж? Это же бабушкина развалюха, а не резиденция…”
Но вскоре задымился мангал, зашипел шашлык, из динамиков полились знакомые песни. Шутки, смех, запах дыма и мяса — вечер пошёл веселее. Шашлык удался на славу, пиво лилось рекой, и компания разошлась.
Места хватило всем. Кто-то улёгся на старом диване, кто-то — на матрасах на террасе. Утром гости разъехались — сытые и довольные.
Дмитрий остался. Возвращаться в шумную Москву не хотелось. Он сидел в тишине, разглядывая бабушкины тарелки в шкафу, когда с улицы донесся голос:
“Эй, дома кто-нибудь есть?”
Он вышел на крыльцо и застыл. На тропинке стояла девушка — миловидная, слегка смущённая. В её взгляде читалась настороженность.
“Вы… вы здесь хозяин? Раньше тут жили Мария Ивановна и Николай Васильевич. А вы кто?”
“А тебе-то что?” — резко бросает Дмитрий. — “Я похож на вора, что ли?”
Но девушка вдруг улыбнулась — мягко, почти по-доброму.
“Нет, просто… я давно здесь не была. Дружила когда-то с внуком Марии Ивановны. А вы, если честно, совсем на него не похожи.”
“Не похож?” — фыркнул Дмитрий. — “А я и есть тот самый внук. Просто ты, видимо, меня с кем-то перепутала.”
Девушка покраснела.
“Я — Аня. Ты дружил с моим братом, Витькой. Меня к вам часто пристраивали, помнишь? Ты мне у костра пряник дал, когда мы сосиски жарили…”
Дмитрий присмотрелся. Что-то знакомое в её лице было — особенно в этом тёплом взгляде. Года три назад она бегала за ними хвостиком, а он с Витькой всё норовили от неё сбежать.
“Так это ты? — удивился он. — Маленькая рыжая забияка?”
“Ну, теперь не такая уж и маленькая,” — рассмеялась Аня.
Они прошли в дом. Дмитрий поставил чайник, а Аня достала из шкафа бабушкины кружки.
“Можно? Я всегда мечтала попить из них. Они такие уютные…”
Пили чай с вчерашними ватрушками. Часы на стене затикали — Дмитрий завёл их впервые за годы. Будто старый дом начал просыпаться.
“Я за ягодами пошла, но одной страшно,” — призналась Аня, прижимая кружку к себе.
“Любишь лес?” — усмехнулся Дмитрий. — “Тогда в субботу — вместе сходим?”
Он сам удивился, как легко ему с ней.
С тех пор они стали видеться. Всё, к чему прикасалась Аня, словно оживало. Вымыла окна, разобрала шкафы, разложила вещи — так же, как это делала бабушка.
“Тут как новое,” — удивлялась она. — “Будто Мария Ивановна знала, что мы тут будем жить.”
И правда, старый дом будто воспрял. Дмитрий починил крыльцо, покрасил забор. Даже дедов мотоцикл завёлся. Жизнь закружилась снова.
“Я и не думал, что так можно,” — тихо сказал Дмитрий у костра.
“Я тоже,” — прошептала Аня.
Когда Дмитрий решил переехать на дачу, родители ахнули.
“Ты с ума сошёл? В эту глухомань?”
Но он лишь пожал плечами. Здесь было настоящее — лес, речка, старый дом и… Аня.
Бабушка с дедом приехали в гости — просто посмотреть.
Мария Ивановна провела рукой по деревянной стене.
“Словно ждал нас,” — прошептала она.
А дед и вовсе помолодел. Запустил старый патефон, шутил, смеялся. Просил показать железную дорогу, которую Дмитрий починил.
“Хорошо, что не забросили,” — сказал он, глядя на внука. — “Мы с бабкой тут столько счастливых лет прожили… А теперь и у вас будет.”
“Спасибо вам за дачу,” — сказал Дмитрий на прощание. — “Без неё я бы Аню не встретил.”
А Аня, стоя рядом, добавила:
“И спасибо за ваш дом. В нём столько тепла… В каждой доске. В каждом часе на этих старых часах…”
И старый дом, с потертыми половицами и скрипучими ступенями, снова дышал. Жил. В нём звенел смех. Смеялась жизнь.
