Мам, ты слышала, если я поступлю в Москву? Там же факультет лингвистики, слышала на форумах выпускники потом в ООН работают, в посольствах крутятся…
Ирина отложила нож, отрвала руку от нарезки огурцов и посмотрела на дочь, как будто та только что предложила станцевать на столе.
Алёна, ты чего? Какой Москва? хмыкнула она, возвращаясь к салату. Куда тебе! Там умников целая толпа. Спустись на землю! Обломаешься, потом к себе вернёшься, а место в нормальном вузе уже займет ктото другой.
Но мои баллы протянула девчонка.
Баллы, баллы, отмахнулась Ирина ножом. Радуйся, что здесь есть куда идти. И будешь рядом со мной, не придётся по чужим углам шастать.
Алёна замолчала, уставившись в окно. Мать уже готовилась отгонять её мечты. Результаты ЕГЭ она проверяла в своей комнате, закрыв дверь настёжкой. Девяносто четыре по русскому, девяносто один по английскому, восемьдесят девять по обществознанию.
Она трижды перечитывала цифры, будто в это не верить. Потом медленно откинулась на подушку и уставилась в потолок, где трещина напоминала карту какойто неизвестной страны. В голове было одновременно пусто и звонко. Алёна одна из лучших выпускниц района. С такими баллами можно попасть куда угодно.
Куда угодно
В тот вечер она сидела до трёх ночи, листая сайты университетов, сравнивая проходные баллы, читая отзывы. И когда её взгляд упал на страницу московского университета с историческим зданием и описанием факультета иностранных языков, внутри чтото щёлкнуло, как замок, который наконецто открылся.
Вот оно. Вот куда надо.
Но мать не одобряла выбор дочери.
Даже не думай! голос Ирины превратился в крик. Какой Москва?! Ты меня здесь одну бросить хочешь?
Ирина металась по кухне, хватаясь за край стола, за спинку стула.
Мам, я не бросаю запинаясь, отвечала Алёна.
Бросаешь! Предательница! Я тебя вырастила, жизнь тебе посвятила, а ты
Эта сцена повторялась каждый день.
Алёна перестала нормально спать. Тёмные круги под глазами, аппетит пропал. Она ходила по квартире, как тень, стараясь не попасться маме на глаза, но в двухквартирке спрятаться было невозможно.
Ира, уже хватит, вмешалась тётя Марина, младшая сестра Ирины, которая приехала на выходные и увидела очередной акт драмы. Девочка хочет учиться, пусть едет. Это её будущее!
А моё будущее остаться здесь одной?! ответила Алёна.
Тебе уже сорок три года! Жизнь только начинается, Марина не выдержала. А Света не твоя сиделка! У неё своя жизнь!
Бабушка, тихая и согбённая, качала головой в углу.
Ирка, отпусти ребёнка. Сама потом будешь локти кусать, что не дала ей шанс на большее.
Ирина не слушала. В голове созрел план. Через несколько дней Алёна перерыла всё, от шкафов до ящиков стола. Паспорт, свидетельство о рождении, аттестат всё исчезло.
Мам! Где мои документы?
Ирина сидела перед телевизором, будто победила.
Там, где тебе не добраться. И я ничего не подпишу, поняла? Тебе семнадцать, без моего согласия никуда не поедешь.
Алёна опустилась на стул. В голове крутилось одно: приём заканчивается через неделю, а у неё ни документов, ни подписи мамы.
Она позвонила в университет, но вежливый оператор сказал, что несовершеннолетним абитуриентам обязательно согласие законного представителя. Без исключений.
Юрист на горячей линии подтвердил: до восемнадцати лет мать имеет право распоряжаться жизнью ребёнка.
Тётя Марина приезжала ещё дважды, пыталась уговорить сестру, но Ирина держалась за дочь, будто от этого зависит её собственная жизнь.
За три дня до окончания приёма Алёна сдалась. С матерью они отправились в местный ВУЗ. Унылое здание на окраине с облупившейся штукатуркой цвета несвежего творога и вывеской, где буквы покосились.
В приёмной пахло пылью и безнадёжностью. Сотрудница за столом приняла документы, не глядя в глаза, и пробормотала о расписании.
Алёна вышла на крыльцо и долго стояла, глядя на серый асфальт. Внутри было пусто, выжжено до тла.
Видишь, как хорошо! сияла мать. Рядом со мной будешь. Никуда ехать не надо. Я же говорила: не стоит выпендриваться!
Первые месяцы учёбы превратились в особую пытку. Преподаватели читали конспекты двадцатилетней давности, студенты сидели в телефонах, а в туалете на первом этаже уже пять лет не работал замок.
Алёна приходила на занятия через силу, а потом начала прогуливать.
Ты куда пропадаешь? спросила однокурсница Юлия, единственная, с кем Алёна иногда болтала, догнав её в коридоре.
В библиотеку, ответила девчонка.
Библиотека стала её убежищем. Там она часами сидела среди учебников по грамматике, фонетике, страноведению. Готовилась. К чему именно? Алёна пока сама себе не признавала.
Восемнадцатый день рождения выпал на серый ноябрьский вторник. Мать испекла торт, пригласила соседку. Алёна отсидела час, задул свечи, съела кусок и ушла в свою комнату.
На следующее утро она пошла в деканат.
Заявление об отчислении по собственному желанию, положила листок на стол. Секретарша приподняла брови, но ничего не сказала. Видела и не такое.
Дома Алёна достала из тайника за шкафом свои документы, которые мать отдала ей сразу после поступления. Всё было на месте.
Куда ты это собираешься? раздался голос Ирины.
Алёна обернулась. Ирина стояла в дверях.
Уезжаю. В Москву.
Что?! Опять ты за своё?! Я тебе запрещаю!
Мне восемнадцать. Ты больше не можешь указывать, как мне жить!
Ирина покраснела от злости.
Ты неблагодарная! После всего, что я для тебя сделала
Позвоню, когда устроюсь, Алёна застегнула молнию на сумке и вышла из квартиры, оставив позади свою «клетку».
Тётя Марина ждала её на автовокзале.
Держи, протянула племяннице конверт. Откладывала. На первое время хватит.
Алёна хотела возразить, но тётка лишь махнула рукой.
Молчи. Ты заслужила. Обняла её крепко, до хруста. Не сдавайся, слышишь? Что бы ни было, не сдавайся.
Автобус до Москвы отъехал в шесть утра. Алёна смотрела, как серые пятиэтажки её городка растворяются в утреннем тумане. Слёз не было, лишь странное звонкое чувство, будто она наконецто смогла дышать полной грудью.
Комната в коммуналке оказалась крошечной: кровать, стол, стул. Через три дня она нашла работу официанткой в кафе. Смены по двенадцать часов, к вечеру ноги болели, а запах пережаренного лука вцепился в волосы навсегда. Но зарплаты хватало на комнату, еду и, главное, учебники.
Год прошёл в напряжённом ритме. Утром спала до последнего, днём работа, вечером конспекты, тесты, аудирование. Жила в голоде в буквальном смысле. Обедала остатками с кухни кафе, ужинала чаем с хлебом, похудела на шесть килограммов. Однажды чуть не упала в обморок в зале, менеджер отправил её домой и потребовал нормально питаться.
Но Алёна шла вперёд. У неё была мечта, и сдаваться было нельзя. Летом подала документы в тот самый университет, на ту же кафедру. Проходной балл был высоким, но её результаты были выше.
Списки вывесили в августе. Алёна стояла перед стендом, ищя свою фамилию, сердце колотилось в горле.
Нашла.
Бюджет.
Она осела прямо на ступенях старого здания со сводчатыми потолками и витражами. Люди проходили мимо, ктото оглядывался, но Алёне было всё равно.
Она сделала это…
Пять лет пролетели, как один длинный, насыщенный день. Она ни разу не вернулась в родной город, игнорировала просьбы мамы приехать на Новый год, день рождения.
Ирина звонила всё реже. Их разговоры начинались с жалоб и заканчивались обвинениями. Алёна кивала в трубку, говорила: «Угу. Да. Понятно. Пока, мам».
И возвращалась к своей жизни.
Красный диплом она получила июньским утром. Вышла из университета, сжимая в руках корочку, и остановилась на набережной.
Предложение о работе уже лежало в почте международная компания, отдел переводов, зарплата, о которой она раньше не смела мечтать.
Телефон завибрировал. Мама
Алёна, когда приедешь? У меня тут
Мам, перебила она мягко, но твёрдо. Я только что получила диплом. У меня работа в Москве. Я не вернусь.
Пауза, затем всхлип.
Ты меня бросила! Я так и знала! Неблагодарная
Пока, мам. Позвоню через пару месяцев.
Она отключила звонок и посмотрела на воду серую, с бликами света. Гдето вдали гудел теплоход.
Алёна улыбнулась себе в молчании. Не позволила себя сломить. Достигла своей цели.
