— Галина Петровна, вам последний раз говорю! — Зоя Степановна стояла перед дверью, размахивая руками. — Либо убираете этот хлам с лестницы, либо сама отправлю всё на свалку! Разве можно так жить? Старый чемодан, детские санки, а теперь ещё и лыжи притащили!
— Зоечка, успокойся, — отвечала Галина Петровна, выглядывая из-за двери. — Санки внучке нужны, скоро зима. А лыжи Вовкины, он же в секцию ходит!
— Какой Вовка? Твоему внуку тридцать два года! Когда он в последний раз на лыжах стоял?
— Какое твоё дело? Мы никому не мешаем!
— Как не мешаете? Я вчера чуть не сломала ногу, споткнувшись об эти лыжи! До сих пор синяк не прошёл!
Галина Петровна вздохнула и прикрыла дверь. Она знала: Зоя не отступит. Соседка из тех, кто считает себя ответственной за порядок во всём подъезде, любит указывать, как жить другим, и лезет не в свои дела.
Всё началось полгода назад, когда Галина Петровна переехала к дочери в город. Однокомнатная квартирка досталась после смерти свекрови. Дочь Катя уговаривала её продать деревенский дом и перебраться поближе.
— Мам, ну зачем тебе одной там сидеть? — уговаривала Катя. — В деревне ни магазина рядом, ни больницы. А здесь всё под рукой, и я буду заходить чаще.
Галина Петровна долго не соглашалась. Дом — её гнёздышко, где она прожила с мужем почти сорок лет. Каждый уголок хранил воспоминания. Но здоровье стало подводить, пришлось сдаться.
Переезд оказался мучительным. Сколько вещей накопилось за жизнь! Галина Петровна не могла выбросить то, что ещё могло пригодиться. Детские санки, на которых катались все внуки, книжные полки, сработанные мужем, старые фотографии в рамках.
— Мам, куда ты это всё везешь? — возмущалась Катя. — Квартира же крошечная!
— Место найду, — упрямилась Галина Петровна. — Это же память!
Часть пришлось оставить на лестнице. Временно. Она собиралась разобрать вещи, что-то отдать, что-то выкинуть, но всё руки не доходили.
Зоя Степановна сразу начала ворчать. Сначала намёками, потом в открытую.
— Галина Петровна, надолго у вас здесь склад открылся? — показывала она на санки.
— Скоро разберу, — отмахивалась Галина Петровна, — просто времени нет.
— Время у всех одинаковое, — сухо отвечала Зоя.
Галина Петровна конфликтов не любила. Всегда старалась жить мирно, с соседями не ссориться. В деревне все друг друга знали, помогали, в гости ходили. Здесь всё иначе. Люди будто за каменными стенами живут, на лестнице поздороваются — и всё.
— Слушай, Зоя, — попробовала она договориться, — давай без ссор? Я правда скоро всё уберу. Дочь обещала помочь, но у неё на работе завал.
— Сколько можно ждать? — не унималась Зоя Степановна. — Уже полгода прошло!
— Четыре месяца, — поправила Галина Петровна.
— Какая разница! Хотела по-хорошему, а вы не понимаете!
Дверь соседней квартиры приоткрылась, показалась седая голова Людмилы Кондратьевны.
— Девочки, что случилось? — тихо спросила она.
— Вот, Люся, — обратилась к ней Зоя, — Галина Петровна лестницу заставила хламом, а убирать не хочет!
— Я не говорила, что не хочу! — возмутилась Галина Петровна. — Сказала же — уберу!
— Когда? — настаивала Зоя.
— Да что вы как коршун на добычу! — не выдержала Галина Петровна. — Никому эти вещи не мешают!
— Мне мешают! — крикнула Зоя. — И не только мне! Людмила Кондратьевна, скажите, разве нормально, когда на лестнице барахолка?
Людмила Кондратьевна смущённо переглянулась с соседками.
— Не знаю, — пробормотала она. — Мне не мешает…
— Вот видишь! — обрадовалась Галина Петровна. — Люся человек понимающий!
— Люся просто стесняется правду сказать! — огрызнулась Зоя. — А я всегда говорю как есть!
— Девочки, пожалуйста, — взмолилась Людмила Кондратьевна, — не ругайтесь. Соседи же…
— Ладно, — согласилась Галина Петровна, — не будем. Зоя, обещаю, к выходным всё уберу. Хорошо?
— До выходных? — переспросила Зоя. — А сегодня какой день?
— Среда.
— Значит, три дня. Если к субботе здесь останется хоть что-то, сама всё выкину.
— Да как ты посмеешь? — вспыхнула Галина Петровна. — Это же моё!
— А лестница общая! — отрезала Зоя и захлопнула дверь.
Людмила Кондратьевна сочувственно взглянула на Галину Петровну.
— Не сердитесь на неё, — тихо сказала она. — У Зои такой характер, всегда была прямолинейной. Ещё молодой помню, с соседями ругалась.
— Я понимаю, — вздохнула Галина Петровна. — Но можно же по-человечески! Я ведь не специально всё оставила. Просто некуда пока девать.
— А в квартире места нет?
— Есть, но мало. Хотела постепенно разобрать: что-то выбросить, что-то внукам отдать. Лыжи вот, внук просил не выбрасывать, говорит, починит.
— Он часто приезжает?
— Раз в два месяца, не чаще. Работает много.
— А дочь?
— Катя? Тоже вечно занята. Обещала помочь, но всё некогда.
Людмила Кондратьевна помолчала.
— Знаете что, — предложила она, — может, я помогу? Мне всё равно делать нечего, пенсия, внуки выросли.
— Да что вы, Люся! — обрадовалась Галина Петровна. — Не хочу вас обременять.
— Какое обременение! Вдвоём быстрее справимся. Завтра с утра начнём, ладно?
Галина Петровна чуть не расплакалась. Вот она, человеческая доброта! Не то что эта Зоя со своими придирками.
На следующий день Людмила Кондратьевна пришла, как обещала. Принялись разбирать вещи. Санки решили отдать Катиной подруге — у той дети маленькие. Книги предложили отнести в библиотеку.
— А лыжи куда? — спросила Людмила Кондратьевна.
— Не знаю, — призналась Галина Петровна. — Вовка просил не выкидывать, но когда заберёт — неизвестно.
— Может, в подвал убрать? У меня там место есть.
— А не испачкаются?
— Ничего, тряпкой обернём. Лишь бы Зоя успокоилась.
Работали почти весь день. К вечеру лестница почти опустела. Остались два коробка с зимними вещами — их оставили наНа следующий день Зоя Степановна сама пришла с пирогом и предложила вместе провести уборку, а вечером все три соседки пили чай на кухне у Галины Петровны и смеялись над тем, как странно устроена жизнь, превращая ссоры в дружбу.
