**Седые волосы, а бес в ребро. Жизненная история**
Нормально. Как всегда.
Федя, Феденька, пойдём ужинать! Я пельмешки налепила, как ты любишь. Ну пойдём, а?
Не голоден.
Федя, Феденька, ну как же так? Я тебя ждала, без тебя не садилась.
Тань, ну что ты как прилипала? Как банный лист! Надоела, сил моих нет! Ты что, маленькая, без меня и поесть не можешь?
Федя, ну не ругайся
Тьфу! Уже противно слушать! Тебе самой не надоело, Тань? Что ты передо мной юлишь? Ты давишь меня своей заботой, понимаешь? Душно с тобой, задыхаюсь! Всё надоело, нет сил. Не живу мучаюсь. Это твоё «Федя, Федя»! Сколько раз говорил слышу, не надо повторять!
Феденька, ну пропусти стопочку, полегчает. Отдохнуть тебе надо, устал.
Таня виновато смотрела на мужа, теребя край фартука.
Дура ты, притворяешься? И фартух этот напялила! У меня другая есть, понимаешь? Её люблю, ей дышу! Ухожу я от тебя, Тань.
Уходишь? Подумал хорошо? Не смотри, что я мягкая дороги назад не будет. Ты меня знаешь. Уйдёшь иди, но назад не жди. А нужен ли ты другой? Думаешь, мне легко сидеть за столом с тобой, зная, что у тебя другая? Подумай, Федя, так ли сильна твоя любовь, чтобы ради неё семью в миг разрушить?
Не вернусь, не надейся.
Федя, не разувшись, прошёл в спальню. На чистых домотканых половиках остались грязные следы от сапог. Достал рюкзак, стал складывать свои небогатые вещи. Окинув взглядом комнату, не глядя на Таню, вышел в сени. Пока шёл через село, в голове роились мысли.
Зачем так? Правильно ли он делает, уйдя от жены? Ведь больше 20 лет прожили вместе, сын хороший, военный. Правда, далеко, только по телефону говорим. Не наездишься. Интересно, как сын к разводу отнесётся? Да не маленький, поймёт. Всё у Феди перегорело, даже уважения к жене нет. За это её «Федя, Федя»! Давно всё знает, а молчит, в глаза смотрит. Другая бы вцепилась, исцарапала, а эта только молча с укором глядит. За что её уважать, если у неё к себе уважения нет? И ещё эта её старина. Совсем сбрендила. Была нормальной бабой, а нет вбила себе в голову, что нужна ей кухня под старину, непременно с самоваром и домоткаными дорожками. Как дура, по всему селу половики собирала, пол разломала, чтоб деревом обшить.
Нет, Стелла совсем другая. У неё и имя говорит само за себя. Женщина со стальной хваткой. И не скажешь, молодая ещё. Чуть старше сына. Могла бы невесткой стать, а вот же женой станет, и такая родная! С ней Фёдор снова молодым стал, дышать заново научился. Никаких тебе пирогов, борщей и половичков с самоварами. Она даже говорит не так, как Танька. Та со своей стариной совсем с катушек съехала не только в доме, в голове у неё эта старина. У Стеллы всё по-современному: яркие шкафы, модная одежда. И фигура не то что у Таньки. Та совсем себя запустила, расплылась, как баржа. Всё ходит, в рот заглядывает, угодить пытается. Молодец он, что ушёл. Давно надо было. Теперь всё будет по-другому.
***
Таня сидела посреди кухни, смотрела на грязные пятна на половиках и беззвучно плакала. Ведь он так ничего и не понял! Не понял, зачем вся эта старина, половики, самовар. А она надеялась, дура! И эти пятна будто по душе прошлись грязным сапогом!
Оглянувшись, Таня встала с пола и зло начала срывать половики. Кому они теперь нужны? Ничего он не помнит, ничего святого! А та-то пигалица, она чуть старше их сына, Стелка. Вернулась в село, вся модная, молодая, красивая. И сразу как-то в контору колхозную втиснулась. Должность нашлась, как же она «специалист», молодым дорогу давать надо. За два года до старшего экономиста добралась. Глава колхоза в неё втюрился, крутились вместе. Но из семьи не ушёл одно дело побаловаться с девчонкой, другое семью рушить. А Федька как телёнка его манила, он и пошёл. Только нужен ли он ей? На зарплату ветфельдшера не разгуляешься. Ну да ладно, выбор его, назад дороги нет.
***
Вспомнила Таня тот год, когда они с Фёдором поженились. Молодые, горячие всё им было нипочём. Нет денег? Не беда, у них целый амбар картошки. Мелкая? Зато вечером разведут костёр, сидят, прижавшись друг к другу. Прогорит костёр в золу картошку кинут, едят прямо в кожуре, лица чёрные, а им и весело, и вкусно.
Поселили их в избушку, где бабка одна жила. Дети бабку забрали, дом колхозный. Тут-то Таня и нашла богатство настоящее: домотканые половики, самовар, мебель старинная. Отмыла дом, половики на речке полоскала, с Федькой вместе. Навела уют, красоту половики аж хрустят от чистоты. Придут с работы чай из самовара пьют.
Вспомнила, как мечтали о просторном доме, чтобы кухня под дерево, половики, самовар. Чтобы потом, когда состарятся, сидеть вот так и молодость вспоминать.
Когда узнала, что Федя загулял, вбила себе в голову: если сделает кухню под старину всё вернётся, он к ней придёт.
Но ни кухня, ни половики счастья не вернули. Правильно говорят: седые волосы, а бес в ребро. Всё село дивилось её терпению. Знать об изменах и молчать! А Федя тоже хорош она ему в дочери годится, а он любовь завёл!
***
Не подавала Таня вида, что плохо ей одной в доме, который сами строили, обставляли с любовью. В кухню свою мечты заходить не могла. А на работе будто всё хорошо. Даже с Фёдором здоровалась, словно и не жили столько лет вместе.
Федя сначала стороной обходил мало ли что от неё ждать? Потом успокоился. Всякое бывает.