Секреты тёти Лиды
Мы, когдато ребята, прозвали её между собой «фея». Невысокая, пухлая, она ходила с белым пуделемшариком на поводке и доставала нам сладости из яркого мешочка. Если бы таких людей было больше, жизнь бы светилась, будто солнце живёт в каждом из них.
Играли в песочнице, «казакиразбойники», запускали кораблики в лужах. Как пела наш старый «Калинка»: «Мы плывём, как отважные моряки». Воспоминая детство, всегда вижу залитый солнцем двор, кучу кубиков, машинок, деревянных пупсиков. Мы были «один за всех и все за одного». Тогда в газетах не мелькали заголовки о жестоких поступках, а доброта висела в воздухе, её даже злодеев воспитывали.
А ещё у нас была тётя Лида. Ростом чуть выше ребёнка, с пышно взбитыми волосами и яркими платьями в цветочек. Любила разноцветные бусины. Выходила во двор со своей кудрявой белой собачкой Шариком. Положив в сторону машинки, самолётики и пупсики, мы бросались к ней. Тётя Лида была как добрый дух нашего старого пятиэтажного дома. Молодые родители оставляли детей с ней, когда шли на работу; она забирала нас из детсадов, рассказывая увлекательные истории, отлично вязала. Мы все щеголяли в разноцветных панамочках, шарфиках и носочках, которые теперь назвали бы «фирменными».
По крови она нам не была тётей, но так к ней обращались. Родственники жили в далёкой Беларуси и посылали ей коробки с конфетами, когда в стране было тяжёлое время дефицита. Тётя Лида раздавала всё, что получала. Мы смущённо протягивали руки, принимая яркие фантики и ароматные конфеты тогда это было редкое удовольствие. Сейчас нельзя брать у незнакомцев, но она была нашей семьёй.
Зачем отдаёшь их? У родителей же есть, говорила сухопарка соседка из второго подъезда, у тебя же мужа болит, а ты сама еле живёшь. Спрячь конфеты на себя!
Мы подслушали её разговор с одноклассницей Алёной, но поняли мало. Тётя Лида ответила:
Зина, что ты говоришь? Это же детишки, а в стране сейчас дефицит, мамыпапы конфет не найдут. Родня присылает, не забывает. Пусть запомнят вкус хороших конфет. Делись! Смотри, как у них глаза сияют, как они обнимают меня. Пахнет счастьем, морем, молоком, арбузами. Жаль, нам Бога не дал детей и внуков, но у меня есть вы, мои родные!
Соседка отхлынула, назвав Лиду «простофилей». Мы вышли из кустов и крикнули:
Алёнка! Татьяна! Подойдите! У меня есть яблочко!
Тётя Лида протянула нам красное яблоко.
Тётя Лида, а кто такие «простофиля» и «дура»? спросила Ольга.
Соседка лишь улыбнулась и сказала:
Слушайте, девчонки, если ктонибудь скажет плохое, не берите в сердце, отпустите. Хороших людей больше. Я вас люблю!
Однажды она два дня не появлялась во дворе. Мы спросили мам: где тётя Лида? «Может, отдыхает, или приболела, не тревожьте её», ответили женщины.
На второй день мы собрались восемь: четыре девочки и четыре мальчика, и пошли к Лиде. Мы шли не с пустыми руками: Кешка нарисовал небо и солнце, Славик взял любимый фломастер, Яна и Дмитрий сделали из пластилина колобка, Ольга несла цветок в горшке, близнецы Мария и Павел принесли варенье, а я блины, испечённые мамой. Они получились воздушными, тающими на губах, с маслом и смехом мамы, которая ловко переворачивала сковороду.
Пойдите, отнесите тёте Лиде, сказала мама, поправляя меня за косички.
Дверь её дома была низкой, как сейчас помню. Мы постучали. Тётя Лида открыла не сразу: в халаточке, с кудрями, бледная, держалась за бок. Увидев нас, её лицо расцвело.
О, ребятки! Вы пришли, мои родненькие! воскликнула она, обнимая нас.
Дом её был скромный: две кровати, яркие шторы, покосившийся стол, старый телевизор, вездесущие вязаные вещи. У кровати сидел седой мужчина с карими глазами её муж Володин, болеющий, не выходивший из дома. Тётя Лида, чуть задыхаясь, заявила, что угощает конфетками.
Мы поможем! Сходим в магазин, вынесём мусор, всё умеем! сказал самый смелый из нас, Кеша.
Тётя Лида пригласила всех сесть, а Яна, как обычно, выложила на стол свой колобок. Мы пели, читали стихи, ели конфеты. Бледность её мужа отступала, и он даже улыбнулся.
Перед уходом она шепнула мне:
Спроси у мамы рецепт блинов, они такие вкусные! Я сама уже не умею, всё подгорает.
Мама часто приглашала её к нам: мыла руки, восхищалась пушистыми тапочками, садилась на маленький диванчик, разговаривала, пока мы ели блины со сгущёнкой, иногда облизывая пальцы и прося полотенце.
Тётя Лида рассказывала, что муж давно болен и уже не сможет ходить, а ей радость ухаживать за ним и помогать нам. Она также кормила бездомных собак, принося им кашу и макароны. Приютов тогда не было, а уличные песики радовались каждому куску.
Золотая женщина, всё отдает другим! говорила мама, обсуждая её с отцом. Я же спрашивала, не золотистая ли она, как ёлочные игрушки, ведь её кожа светлая. Мама объяснила, что «золотой человек» это действительно хороший человек.
Помню, как шла она домой с бидоном, и дорогу ей преградили две женщины:
Ты, дорогая, не корми уже собак и не зови детей к себе! Ты нищая, играешь в богатую! Не позволяй нам больше тратить время!
Живой же человек, у него мама без денег, а дети маленькие, пусть играются, прошептала тётя Лида, прижимая бидон.
Одна из женщин крикнула:
Не трогай нашего Володика!
Я вскрикнула, чувствуя, что происходит чтото нехорошее.
Не смейте так говорить! закричала я, заслонив тётю Лиду.
Тогда к нам подбежали Кеша и остальные, разняв меня. Мы собрались в кольцо вокруг тёти Лиды и громко произнесли:
Никогда её не обижайте и не говорите плохих слов! Мы с вами, тётя Лида!
Женщины отступили, а тётя Лида продолжала нас обнимать. Мы были «один за всех и все за одного», и детскими сердцами чувствовали её боль.
Сегодня так же делают больно добрым людям тем, кто кормит птиц, помогает бездомным, отдаёт последнее, хоть собственного хлеба. Их называют «юродами», а в цене теперь лишь сила, наглость и хамство. Но мы помним, что в прошлом мир был добрее.
Через год тётя Лида уехала из города, её муж скончался, а родственники из Беларуси забрали её к себе. Мы плакали во дворе, прощаясь. Перед отъездом она раздавала нам вафельки, целовала, дарила большую коробку с фантиками.
Она заставила нас делать «секретики»: брали фантик, цветочек, кусочек бутылочного стекла, закапывали в землю и потом раскопали было красиво. Подарила нам своё фото, на котором все вместе, и решили хранить его по очереди.
Приеду через год, проверю, всё ли на месте, махнула она, исчезая в закат, таща за собой огромный чемодан, а её пудельшарик бегал позади.
Тётя Лида больше не возвращалась. Мы хранили секретики, но их стало некому показывать. Никто больше не угощал нас конфетами и не звал «деточки». Мы росли, учились, взрослели, иногда вспоминали её и слёзы наворачивались.
Последний раз договорились встретиться год назад, в прежнем дворе. Иннокентий, ставший управляющим в банке, Ольга переводчицей, остальные разъехались, связь пропала. На месте старого дома выросла новостройка.
Кеша, в дорогом костюме, копал землю, ищя секретики.
Что ищешь? улыбнулись мы с Ольгой.
Тех самых, тёти Лиды. Столько лет прошло, а в груди всё щемит. Где она? Живая ли? Иногда вижу её в голове, как она гладит меня по голове и суёт конфету. Жена из-за границы привозит сладости, а я их не ем. Хочу ту конфетку из детства, самую вкусную. Фотография у меня осталась, вздохнул Кеша.
Она была добра, шепнула Ольга.
Помните, она всегда говорила, что даже вырастем, в душе надо оставаться ребёнком и радоваться, иначе обидятся эльфы и жизнь станет скучной, добавил я.
Тётя Лида, даже если и не вернётся, живёт в наших воспоминаниях. И когда душа тяжелеет, я слышу её голос:
Не печалься, ребёнок, съешь конфету, всё будет хорошо.
