Семейный рецепт
Ты правда собираешься жениться на девушке, с которой познакомился в интернете? Людмила Петровна скептически разглядывала будущую невестку, будто та пыталась пронести в дом фальшивые рубли. Ее взгляд, тяжёлый и оценивающий, скользнул по скромной причёске Алевтины, её простенькому платью. Вы же толком друг друга не знаете!
Алевтина почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Они сидели на кухне в хрущёвке, где вырос Дмитрий. Кухня была тесной, но уютной и вымытой до блеска. Воздух пропитался ароматом ванили и старых деревянных полов.
Мам, ну перестань, вмешался сын, Дмитрий, обняв невесту за плечи. Мы не в интернете познакомились, а в книжном клубе. Просто сначала общались онлайн. Полгода! И Алевтина замечательная!
Всё началось с того, что Алевтина вела небольшой блог о забытых книгах. Дмитрий, программист с тихим увлечением классикой, наткнулся на её пост про «Преступление и наказание». Их спор перешёл в личные сообщения, а затем в долгие разговоры по телефону. Они обнаружили, что смеются над одними и теми же шутками, ценят одинаковые вещи тишину, честность, запах старых страниц. Первая встреча у памятника Пушкину была не свиданием, а продолжением беседы. С ней он чувствовал себя на удивление легко, будто знал её сто лет. А она разглядела в нём застенчивого человека с глубокой душой.
Замечательная фыркнула Людмила Петровна, нарочито громко позванивая ложкой о фарфоровую чашку. А то, что она из другого города, без работы, да и кто её знает, что у неё на уме Я сына растила, воспитывала, а тут какая-то
Алевтина сжала зубы, но промолчала.
Она уже поняла: свекровь видит в ней не человека, а угрозу чужую девчонку, которая уводит сына из-под материнского крыла. Людмила Петровна жила по строгим правилам и не терпела слабостей. После смерти мужа семь лет назад она ещё крепче сжала вокруг сына кольцо заботы.
Попытки подружиться проваливались одна за другой.
Когда Алевтина, стараясь изо всех сил, испекла яблочный пирог с корицей, «как у её бабушки», Людмила Петровна, отломив крошечный кусочек, пробурчала:
Слишком сладко. У нас так не готовят.
Когда предложила помочь с уборкой, услышала сухое:
Не надо. Я сама знаю, где что лежит. А то потом всё перерывать придётся.
Оставшись наедине в комнате Дмитрия, заставленной моделями кораблей и учебниками по математике, он только развёл руками:
Не принимай близко к сердцу. Мама просто такая. Родная, но колючая, как ёж.
Я стараюсь, тихо ответила Алевтина, глядя в окно на серые балконы. Просто жить в атмосфере холодной войны тяжело, а съехать от неё пока не получается.
Но Алевтина не сдавалась. Она верила, что у каждой крепости есть потайная дверца.
Однажды утром Людмила Петровна, протирая полки, достала старый альбом и начала его листать. Алевтина осторожно присела рядом. Её внимание привлекла пожелтевшая фотография, где свекровь, молодая и улыбающаяся, стояла рядом с высоким темноволосым мужчиной.
Это кто? спросила она.
Людмила Петровна вздрогнула, будто пойманная на чём-то запретном.
Мой брат, Николай, вздохнула она, и в голосе впервые прозвучала не колкость, а усталость. Мы поссорились. Лет двадцать назад.
Из-за чего? рискнула спросить Алевтина.
Из-за пустяков. Участок после родителей делили. Оба упёрлись. Он сказал мне обидное, я ему в ответ. И всё. Живём в одном городе, а будто в разных мирах.
Алевтина промолчала, но в голове уже зрел план. Она вспомнила, как Дмитрий упоминал, что мама стала ещё жестче после той ссоры.
Через неделю, встретив на лестнице болтливую соседку тётю Веру, Алевтина «случайно» разговорилась о семье мужа.
Ах, Люда и её брат! всплеснула руками соседка. Да они же неразлучны были! Николай Петрович живёт в новом районе, в прошлом году сердце прихватило, операцию делали. Дети в Москве, один он, бедолага.
Вечером, когда Дмитрий читал, а свекровь вязала, Алевтина осторожно начала:
Людмила Петровна, вы знали, что ваш брат в прошлом году перенёс операцию на сердце?
Спицы в руках замерли. Людмила Петровна побледнела:
Что?! Откуда ты знаешь?
Мне тётя Вера рассказывала. Говорит, он один, помощи просил, а помочь некому
Свекровь ничего не ответила. Молча ушла. Весь вечер прошёл в тяжёлом молчании.
Утром она, обычно неспешная, уже собиралась уходить.
К подруге зайду, бросила она, надевая лучшее пальто.
Вернулась под вечер. Глаза были красными, но в них не было привычного льда. Лицо казалось другим растерянным, мягким. Увидев Алевтину на кухне, остановилась:
Спасибо, выдавила она и быстро ушла.
Как выяснилось позже, она доехала до дома брата, стояла у подъезда, не решаясь позвонить. Но потом собралась с духом. Брат открыл дверь. Они молча смотрели друг на друга, два поседевших упрямца, а потом бросились в объятия, плача и смеясь над глупостью былой вражды.
Ты права, сказала Людмила Петровна через пару дней за чаем. Иногда надо просто сделать шаг. Двадцать лет молчала из-за клочка земли Глупо.
С тех пор она стала относиться к Алевтине иначе. Не как к чужой, а как к своей. Однажды, перебирая крупу, спросила:
Лёля, а тот пирог твой, с корицей. Научишь? Дима хвалил.
Алевтина, пряча дрожь в руках, достала муку. И вот они стояли на тесной кухне, замешивая тесто. Придирчивая свекровь на этот раз молча помогала.
Знаешь, сказала она, вытирая руки, брат он рад, что мы помирились. Спросил, кто надоумил меня прийти.
Алевтина промолчала, только улыбнулась.
Ну что, Дмитрий, вернувшись, увидел их на кухне. Вы вместе
