12ноября2025г.
Сегодня, листая старый дневник, я вновь окунаюсь в воспоминания о детстве, когда наша улица была светлым уголком, а тетя Оксана, которую мы ласково называли «фея», была для нас живым солнцем.
Небольшая, почти ростом с ребёнка, она всегда появлялась в компании белого пуделя по кличке Пушок, а в её руках мерцал яркоокрашенный мешочек со сладостями. Если бы таких людей было больше, мир бы засиял, ведь они сами излучают свет.
Мы играли в песочнице, устраивали «казаковразбойников», запускали самодельные кораблики в лужах. Как поёт Буревестник: «Мы плыли как отважные мореплаватели». Внутри меня всегда вспоминается тот залитый солнцем двор, где стояли кубики, машинки, куклыпупсики. Мы были как один организм: один за всех и все за одного. Тогда в газетах не появлялись заголовки о жестокости, а доброта почти сама летала в воздухе. Да, ктото мог вести себя грубо, но его воспитывали все и сверстники, и взрослые. Тёмные поступки быстро стирались стыдом.
Тетя Оксана жила в старом двухэтажном доме. Её рост был слегка выше ребёнка, а волосы пышные, как облака. Платья всегда были яркими, в цветочных узорах, а на шее сверкающие бусины. Когда она выходила во двор со своей кудрявой белой собачкой Пушок, мы бросали машинки и самолётики, мчались к ней, как к доброму духу нашего дома. Родители оставляли малышей с ней, когда шли на работу; она встречала нас у детского сада, рассказывая интересные сказки и вяжет шапочки, шарфы и носочки. Мы гордились её «фирменными» вещами, которые теперь называют брендовыми.
Тётя Оксана не была родственницей, но мы называли её так. Её родственники из далёкой Беларуси присылали коробки с конфетами, пока в стране был дефицит. Она раздавала их нам, садясь рядом, и мы, смущённо протягивая ладошки, получали яркие обёртки и ароматные лакомства. Сейчас незнакомцы не дают такие подарки детям, опасаясь злоупотреблений, но Оксана была нам как родная.
Однажды соседка из соседнего подъезда, тонкокрылый Ирина, упрекнула её:
Зачем ты раздаёшь? У их родителей есть, а ты сама едва живёшь, муж болен, лекарств мало. Не стоит их баловать, они вырастут и забудут о тебе.
Я и подруга Ольга подслушали разговор, но запомнили лишь настроение. Оксана ответила:
Дети, малыши. Сейчас дефицит, а их родители не могут им купить сладостей. Я получаю их от родных, хочу, чтобы они почувствовали вкус доброты. Делись, ведь в их глазах светятся радость, счастье, запах моря, молока и арбуза. Жаль, что я не имею своих детей, но все они мои.
Ирина закричала: «Дура!» и ушла, качая головой. Мы вышли из кустов, и Оксана, улыбаясь, протянула нам красное яблоко:
Ольжка! Оляша! Идите сюда, у меня есть яблоко!
Ольга спросила:
Тётя Оксана, кто такие «простофиля» и «дура»?
Ирина вспыхнула, но быстро успокоилась и сказала нам:
Слушайте, девочки. Если ктонибудь скажет чтонибудь обидное, не принимайте это к сердцу, отпустите. Хороших людей гораздо больше. Я вас люблю!
Однажды тётя Оксана исчезла на два дня. Мы спросили мам: «Где она?» «Возможно, отдыхает или приболела», ответили они. На второй день мы собрали всех восемь (четыре девочки и четыре мальчика) и пошли к ней с подарками: Кузьма нарисовал солнце, Слава принес любимый фломастер, Ярослава и Дима сделали из пластилина колобка, Ольга принесла горшок с цветком, близнецы Мария и Павел варенье, а я блины, испечённые мамой.
Мы постучали в её дверь. Тётя Оксана открыла в халатике, с косичкой, бледная, но как только увидела нас, её лицо засияло.
О, ребята! Вы пришли, мои родненькие! воскликнула она, обнимая каждого.
Комната была скромной: две кровати, яркие шторы, покосившийся стол, старый телевизор, везде вязаные вещи. Сидел у кровати седой мужчина с карими глазами её муж, Владимир, который заболел и не мог выйти из дома. Оксана, чуть запинаясь, предложила нам конфетки.
Кузьма, самый отважный, сказал:
Мы можем помочь! Пойдём в магазин, вынесём мусор, поможем прибрать ковры!
Оксана улыбнулась, пригласила всех сесть. Яна, как всегда, тихо выложила колобка на стол. Мы пели, читали стихи, ели конфеты, и постепенно бледность уходила с лиц Оксаны и Владимира. Оксана даже попыталась вести с нами хоровод.
Перед уходом она шепнула мне:
Спроси у мамы рецепт блинов, они такие вкусные! Я их сама готовить не умею, всё подгорает.
Моя мама позже часто приглашала её к нам. Оксана приходила, мыла руки, восхищалась пушистыми тапочками, садилась на кухонный диванчик, её ножки почти не касались пола, а она радостно болтала, пока ела блины со сгущёнкой, иногда облизывая пальцы и просив полотенце.
Оксана любила всех животных. С утра и вечером она носила бидончик, кормя бродячих собак кашей и макаронами. Приютов тогда почти не было, а уличные щенки радовались её угощениям.
Однажды, возвращаясь домой с бидончиком, к ней подошли несколько женщин и начали орать:
Ты больше не кормишь своих собак! Хватит детей звать к себе! Вы нам надоели! Конфетами их кормишь, а сама в беде!
Оксана, сжав бидончик к груди, прошептала:
Живой человек, у него семья в горе, нужно поддержать его. Детки маленькие, пусть играют и смеются. Тишина страшна.
Одна из женщин крикнула:
Не трогай Володя!
Я не могла молчать, чувствуя, что происходит несправедливость. Я встала между женщинами и Оксаной, крикнула:
Не смейте так говорить!
Схватка перешла в крик, но к нам подбежали Кузьма и остальные. Мы образовали круг вокруг Оксаны и громко произнесли:
Никогда не обижайте её, не говорите плохих слов!
Женщины, смущённые, отступили, а тётя Оксана вновь обняла нас. Мы были как один за всех и все за одного.
Сейчас многие добрые люди кормильцы птиц, раздающие еду бездомным, отдают последнюю копейку, хотя сами в трудном положении. Их иногда называют «юродами», но их доброта бесценна. В мире ценятся наглость и хамство, а истинную доброту часто подавляют. Мы должны помнить, что мир нуждается в взаимопомощи и тепле.
Через год после её отъезда тётя Оксана уехала в другой город, её муж скончался, а родственники забрали её к себе. Мы прощались в дворе, она раздавала вафли, плакала, целовала, подарила большую коробку с фантиками. Мы сделали «секретики»: беря фантик, цветок и кусочек стекла, закапывали их в землю и потом раскопали так было красиво. Оксана дала нам своё фото, которое мы хранили по очереди.
Приеду через год, проверю, что вы всё храните, махнула она, уходя в закат с огромным чемоданом, за которым бежал её пудель.
Тётя Оксана больше не возвращалась. Мы берегли её «секретики», но их стало не кому показывать. Никто больше не дарил конфет, не называл нас «деточки». Мы выросли, учились, смеялись, но иногда, вспоминая её, на глаза наворачивались слёзы.
Последний раз мы договорились встретиться в старом дворе год назад. Иннокентий стал управляющим в банке, Ольга работает переводчицей, остальные разъехались, связь почти потерялась, а наш дом превратилась в новостройку.
Кузьма, в дорогом костюме, присел на колени и стал копать землю.
Что ищешь? спросили мы с Ольгой.
Секретики тети Оксаны. Прошло столько лет, а в груди всё жжёт. Где она? Жива ли? Я часто представляю её, как она гладит меня по голове и протягивает конфету.
Ольга кивнула:
Да, она была добра.
Я добавила:
Она всегда говорила, что даже когда вырастем, надо оставаться ребёнком в душе и радоваться всему. Иначе обидятся эльфы, и жизнь станет скучной.
Тех женщин, что кричали на неё, было много, но мы помним Оксану. Мы выросли, но её образ живёт в наших сердцах. И когда в душе тревога, я слышу её голос:
Не грусти, деточка. Съешь конфету. Всё будет хорошо.
