Предательство за подарки: странный сон о семейной драме
Моя жизнь катилась, как река, спокойно и предсказуемо, пока не случилось нечто невообразимое. Алёна, жена моего сына, всегда была словно тень — присутствовала, но не трогала душу. Мы обменивались вежливыми улыбками, говорили о погоде, и я старалась не вмешиваться в их жизнь. Но теперь всё перевернулось, будто кто-то вытряхнул мир из мешка, и он рассыпался в нелепом порядке.
Я — пенсионерка, но ещё работаю, живу в старой хрущёвке на окраине Перми. Близкие — только сын Дмитрий, внучки Света и Катя и эта самая Алёна, которая теперь кажется чужим человеком. Моя вселенная — это они. Есть подруги, конечно, но с ними всё как в тумане: чай, два слова, и вот уже месяц прошёл. Настоящее тепло — только в детском смехе внучек, ради них я готова на любое безумие.
Я обожаю дарить Свете и Кате радость: пеку пряники, вяжу носки, покупаю кукол, которых они тут же забывают в углу. Деньги для меня — просто бумажки, лишь бы глаза у девочек горели. Алёну я тоже не обделяю: на именины — духи, на Новый год — шаль, сыну — рубашку. Всё ради мира в семье, чтобы не было как в той пословице: «Где тонко, там и рвётся».
Перед Алёниным днём рождения я спросила у Дмитрия, что бы ей хотелось. Он пожал плечами: «Кофемашину. Говорит, без кофе — как без рук». Я знала, что это дорого, но решила: пусть будет. В магазине я проторчала полдня, щупала кнопки, нюхала упаковку, спрашивала у продавца, сколько чашек в день она выдержит. В итоге купила, принесла домой, сняла ценник и даже погладила коробку — такая красивая!
Тут зашла соседка Галина Ивановна. Увидев кофемашину, она ахнула:
— Ольга Сергеевна, да это же роскошь! Сколько отдала?
Я назвала сумму, и она закатила глаза:
— Ну ты даёшь! Я бы на такую даже скидки не дождалась.
Призналась, что для себя никогда бы не купила, но раз Дмитрий попросил — чего не сделаешь ради детей? Галина Ивановна покачала головой: «Вот это свекровь!» Мы выпили чаю с вареньем, потрогали кофемашину, будто священный артефакт, и разошлись.
На празднике Алёна сияла, как новогодняя ёлка. Обняла меня, целовала в щёку, спрашивала, какой кофе лучше засыпать. Я ушла в уверенности, что всё хорошо. Мир был тёплым и правильным.
А через две недели Галина Ивановна влетела ко мне, будто ураган:
— Ольга, не знаю, как сказать… Твоя Алёна твою кофемашину продаёт!
Я онемела:
— Как продаёт? Она же без неё жить не могла!
— В Интернете висит! Цену смешную поставила.
Мы полезли в ноутбук, и я увидела свою кофемашину — ту самую! — на сайте объявлений. Руки затряслись. Я кликнула на другие вещи продавца… и тут начался сюрреализм. Куклы Светы, платье Кати, даже кожаный ремень Дмитрия — всё, что я дарила с любовью, висело там, как старьё на барахолке.
Галина Ивановна, видя мою бледность, юркнула за дверь, а я набрала Алёну.
— Алёнушка, как кофемашина? Не ломается?
Она засопела в трубку:
— Ну… вроде ничего…
— Врёшь, солнышко! — прошипела я. — Всё видела! И кофемашину, и кукол, и ремень! Да я бы тебе просто денег дала, если б знала, что ты в комиссионку превратилась!
Алёна вдруг ощетинилась:
— А что такого? Мои вещи — что хочу, то и делаю!
Мы накричались так, что соседи стучали по батарее. Потом я позвонила Дмитрию, но он только буркнул: «Мама, не надо меня в это втягивать». И это было хуже всего.
Кофемашина, кстати, стояла у них на кухне — для показухи. Но я-то знала правду. Как теперь смотреть в глаза человеку, который разменял мою любовь на жалкие рубли? Будто всё это было не сном, а страшной сказкой, из которой не проснуться.