Дневник. Горечь родного предательства
Как же больно осознавать, что родная кровь может стать чужой. Я, Ольга (пусть это будет моим именем), все еще не могу прийти в себя от поступка моей сестры — назовем ее Светланой. Мы всегда были семьей, хоть и жили по-разному: я с мужем Дмитрием и детьми осталась в деревне под Рязанью, а Светлана уехала покорять Москву. Она была другой — уверенной, «столичной», но мы радовались ее успехам. Теперь же я не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть ее предательство.
Все началось с маминого юбилея. Мы с Димой и ребятишками готовились неделю — лепили пельмени, украшали старый дом, даже заказали матрешку с портретом мамы в подарок. Света обещала приехать, и мы ждали. Но то, что случилось, перечеркнуло все.
Она появилась не одна, а с незнакомцем — представила его как жениха, Артема. Мы удивились, но встретили его хлебом-солью. Однако весь вечер Света вела себя как чужая: отмалчивалась, а потом вдруг заговорила о наследстве. «Давайте продадим дом, — сказала она, — вам тут все равно тесно». У меня кровь застыла. Этот дом, где наши корни, где папа с мамой всю жизнь вкладывали душу — и все ради ее московской квартиры?
Я пыталась вразумить ее, но Артем лишь кивал, будто это их общий план. Мама расплакалась, папа сжал кулаки, а обычно терпеливый Дима не выдержал: «Ты семью за рубли променяла?» Праздник рухнул. Вместо песен под гармонь — хлопнувшая дверь и горечь.
После ее отъезда мы сидели в опустевшей горнице. Мама шептала: «Где я ее упустила?» Папа хрипло бросил: «Больше не дочь». А я ощущала, будто сестра умерла. Кто этот чужой человек, помешанный на деньгах? Не та Светка, с которой мы в детстве на сеновале секреты шептали.
Мы с Димой решили — все. Не из злости, а для защиты. Родители поддержали: «Раз ей нужны только стены — пусть живет с этим». Даже дети, услышав, что «тетя Света нас предала», перестали спрашивать о ней.
Иногда ночью я думаю — может, столица ее испортила? Или этот Артем? Но гадать устала. Нам хватит своих: родителей, которые еще крепки, мужа, что за веру горой, ребятишек, смеющихся на грядках. Дом наш не продадим, даже если предложат миллион рублей. Пусть Света купается в своих амбициях. Настоящая семья — это не про квадратные метры. Это про то, чтобы в буран всем миром печь топить — и знать, что тебя не предадут.
Мама изредка перебирает альбом с фото, но я говорю: «У тебя мы». И вижу, как папа гладит резные наличники, что сам мастерил. Это — наше. А Светлана… Пусть. Если однажды одумается — может, и простим. Но пока в душе только сожженные мосты.
