Воскресный семейный обед
— Только не начинайте про диеты! — сердито воскликнула Оля, размахивая вилкой с куском медовика. — Я и так знаю, что поправилась!
— Оленька, да кто тебе такое сказал? — мягко возразила её сестра Маша. — Просто Таня хотела поделиться новым рецептом салата…
— Да мне неинтересно! — перебила Оля. — Надоело! Каждое воскресенье одно и то же — то фигура не та, то платье мешковатое, то муж бестолковый!
Анна Семёновна тяжело вздохнула и поставила чашку с чаем. Воскресные семейные обеды в её доме превращались в настоящее испытание. Собрались все три дочери с семьями, внуки носятся по квартире, а взрослые вместо душевного общения затеяли очередную перепалку.
— Девочки, ну хватит, — сказала она устало. — Соседи услышат.
— Пусть слышат! — не унималась Оля. — Может, поймут тогда, какая у меня замечательная родня!
Старшая дочь, Ирина, поджала губы и демонстративно отодвинула свою тарелку.
— Мы просто хотим помочь, — произнесла она холодно. — Но если тебе не нужно…
— Не нужно! Живу как хочу, и всё!
Анна Семёновна взглянула на дочерей и в который раз подумала, как они разные. Ирина в свои сорок девять — строгая, подтянутая, даже дома у матери выглядит безупречно. Работает главным бухгалтером, замужем за архитектором, сын учится в МГИМО. Идеальная семья, во всяком случае, со стороны.
Маша, средняя, сорок лет, добрая, уступчивая. Вечно всех мирит, всем угождает. Работает в детсаду, муж сантехник, двое детей-школьников. Живут скромно, но душа в душу.
А Оля, младшенькая, тридцать шесть, а ведёт себя как капризный подросток. Вечно всем недовольна, вечно с кем-то спорит. Замуж вышла поздно, родила дочку и теперь вечно ноет, что жизнь не удалась.
— Бабуля, а где фото деда? — спросил Костя, Иринин сын, заглядывая в зал. — Хочу Сашке показать.
— В синем альбоме на полке, — ответила Анна Семёновна. — Только аккуратнее.
Костя кивнул и убежал к двоюродным братьям. Бабушка проводила его взглядом и улыбнулась. Хоть внуки радуют — не то что их мамаши.
— Может, хватит ругаться? — предложила Маша. — Давайте о чём-то хорошем поговорим.
— О чём хорошем? — язвительно спросила Оля. — О том, как у Иры всё прекрасно? Квартира в центре, муж с положением, сын-дипломат?
— При чём тут моя квартира? — вспыхнула Ирина. — Я пашу как лошадь, чтобы всё это было!
— Да-да, пашешь, — протянула Оля. — А мне некогда пахать — ребёнок маленький.
— Даше уже шесть лет, не маленькая! — не выдержала Ирина.
— Для тебя шесть лет — это много? Твой Костя с девяти лет себе бутерброды делал!
Анна Семёновна почувствовала, как начинает болеть голова. Каждое воскресенье одно и то же. Вроде собрались для душевного общения, а получается одна нервотрёпка.
— Девочки, — тихо сказала она, — папа ваш не хотел бы видеть вас такими.
При упоминании отца все три сестры замолчали. Алексей Николаевич ушёл четыре года назад, и с тех пор семейные встречи стали какими-то нервозными. Будто он был тем стержнем, что всех держал.
— Мам, не надо, — прошептала Маша.
— Надо, — твёрдо сказала Анна Семёновна. — Он так мечтал, чтобы вы дружили, поддерживали друг друга. А вы что?
Оля потупила взгляд и стала крошить ватрушку на тарелке. Ирина поправила волосы и отвернулась к окну.
— Мам, мы не специально, — сказала Маша. — Просто… характеры разные.
— Характеры! — фыркнула Оля. — У неё характер — всех учить!
— Я не учу! — вспыхнула Ирина. — Я просто делюсь опытом!
— Вот именно! А кто тебя просил?
Анна Семёновна встала и пошла на кухню. Там царил хаос — грязная посуда, крошки на столе. Она включила воду и стала мыть тарелки, стараясь успокоиться.
За спиной раздались шаги.
— Мам, давай помогу, — это была Маша.
— Не надо, сама справлюсь.
— Да брось. Вместе быстрее.
Маша взяла полотенце и стала вытирать тарелки. В кухню зашла Ирина.
— Мам, прости, что мы опять… — начала она, но мать махнула рукой.
— Да ладно. Привыкла уже.
— Не привыкла, а терпишь, — сказала Ирина. — Мы всё видим.
В дверях показалась Оля, ничего не сказала, просто стала собирать крошки со стола.
Какое-то время все молчали. Анна Семёновна мыла посуду и думала, как всё изменилось. Раньше, когда муж был жив, воскресные обеды были праздником. Алексей Николаевич рассказывал внукам байки, играл с ними в шашки, дочери помогали по хозяйству, смеялись. Без ссор, без обид.
— Мам, помнишь, как папа нас по воскресеньям в парк Горького водил? — вдруг спросила Маша.
— Помню, — улыбнулась Анна Семёновна. — На каруселях катались, эскимо ели.
— А как он нас у фонтана фотографировал, — добавила Ирина. — Всегда говорил: «Девочки, улыбайтесь, это на память!»
Оля подняла голову.
— А помните, как он меня на плечи сажал? Я ведь самая маленькая была, до перил не дотягивалась.
— Помню, — кивнула мать. — Ты так смеялась.
На глаза навернулись слёзы. Как же она скучает по нему, особенно в такие минуты.
— Бабуля, а что это вы тут делаете? — в кухню заглянула Даша, Олина дочка. — Можно мне зефирку?
— Конечно, зайка, — Анна Семёновна достала вазочку со сладостями. — А что мальчишки делают?
— Костя показывает фото дедушки. Говорит, какой он сильный был.
Оля вздрогнула.
— Даш, а ты дедушку помнишь?
— Немножко, — девочка задумалась. — Он меня «зайчонком» звал и пряники давал.
— Зайчонком? — удивилась Оля. — Почему?
— Не знаю. Говорил, я прыгаю как зайчик.
Анна СемёновнаВ кухне воцарилась тишина, а потом Оля тихо прошептала: «Странно, он всегда называл меня белочкой».
