12000 столько я попросил Алёну отдать мне на квартиру, а она тратит их на корм для котов. так звучал почти каждый наш спор, пока я не начал вести дневник, чтобы понять, где мы заблудились.
О́ля, хватит этой крошки девчонке пожирать, попытался вмешаться отец, Виктор. Что, праздник сегодня?
Праздник, сухо фыркнула мать, Ольга. А потом мои внуки опять будут ночевать в клоповнике с соседямиалкоголиками, а я буду молиться, чтоб им ничего не случилось. Если бы ты, Алёна, эти 12000 отдала брату, он смог бы снять собственную квартиру, а не крошечную комнату. Коты бы и безыскусно питались, чай бы не рос.
Мама, возмутилась Алёна, эти «кошки» я взяла сама, потому что захотела. Я несу за них ответственность. Игорь уже тридцать пять, он сам должен отвечать за себя и за свою семью, которую, если захотеть, может построить сам.
«Взрослый мужик» скривил губы, откинулся на диван и отвернулся, будто меня не слыша.
И твою же семью тоже! повысила голос мать. Твой брат, твои племянники! А котов на улице сколько хочешь, берём любого. Мы их всю жизнь кормили кашой и консервами, и всё было нормально. А ты с ними, как с детьми, возишься! Хочешь в старости одна прозябать пожалуйста. Но нельзя так вылизывать своих котов, когда родные племянники видят конфеты только по праздникам!
Терпение Алёны лопнуло. Годы обид, пренебрежения, обесценивания её чувств вырвались наружу вместе со слезами, бежавшими по щекам.
Эти коты лучше семьи, крикнула она. Они меня любят просто так, ничего не требуют, и никогда не будут упрекать, что я хочу жить своей жизнью.
Она бросилась в спальню, хлопнув дверью, как будто могла отогнать крики:
Посмотрим, как они тебя полюбят, если ты перестанешь им покупать всякие цацки! прозвучало в ответ. Мир будто перевернулся: коты дороже родителей?
Я слышал её крики, но лишь отдалённо. Алёна упала на кровать, закрыв голову подушкой, пытаясь заглушить чужие возмущения. Брат, Игорь, спустил её мать, как тяжёлую артиллерию, и укрыл её своей сутью. Так было всегда.
В детстве я почти не помню, как мама готовила малиновый торт к моему пятому дню рождения, потому что Игорь захотел его, а я просила шоколадный с свечами. Мама улыбалась:
Самому дорогому мужчине самый большой кусок! а нам, девочкам, было «поменьше», чтобы фигура с детства сохранялась. Игорь получал всё лучшее: игрушки, поездки, подарки, внимание. Ко мне же относилась как к приложению к брату.
Отец, Виктор, был приверженцем старой модели семьи: женщина занимается домом, мужчина работой. Когда я стал старше, почти всё лето провёл с мамой на даче, а Игорь гулял с друзьями. Если мама просила его помочь, он отмахивался головной болью. Мне же приходилось помогать по дому, пока «Игорь занимается мужскими делами».
Отец иногда пытался вмешаться, но уже было слишком поздно:
Оля, хочешь вырастить бытового инвалида? шептал он, когда оставался один с женой. Хватит ему потакать! Нормальный мужик должен уметь стирать носки, заправлять кровать и готовить хотя бы себе.
Мать отвечала: Пусть мальчик живёт спокойно, пока он с нами. Успеет ещё нахозяйничаться. А потом? Он не научится. Тогда будет его жена. Если она не захочет возиться с ним, как с ребёнком? Значит, нам такая не нужна. Будем искать «нормальную».
Эта «нормальная» пришла быстро. Когда мне ещё не было шестнадцати, Игорь привёл в дом девушку с большими наивными глазами Алину. Сначала она ночевала у нас, потом осталась навсегда.
Мама объявила:
Доченька, не обижайся, но молодым нужно личное пространство. Ты будешь жить в комнате Игоря, а он с Алиной переедет к тебе.
Моя комната, моё убежище, мои книги и плакаты всё отнимали. Комната Игоря была просторной, но безличной.
Мам, но это же моя комната. Я к ней привыкла…, я возразил. Технически это наша с папой комната в нашей с ним квартире, я пользуюсь ею временно. Кровать есть, стол есть, чего ещё надо?
Эти слова будто заявляли, что здесь у меня ничего своего нет. Уединения уже не будет.
Отец вмешался: Не трогай ребёнка. Пусть молодые живут как есть или уходят, если недовольны. Быстрее на квартиру накопят.
Мама, взвивая страшные сценарии, заставила меня перенести вещи в другую комнату. Теперь у меня не было личной жизни: брат высмеивал мои плакаты, мать подсматривала мои переписки, будущая невестка брала мою косметику. Я чувствовал себя лишним в своей же семье.
Я сбежал к бабушке, слепой на один глаз, которая до пенсии работала ветеринаром. Она любила животных, всегда брала с собой корм, но никого не пускала в дом.
Не хочу, чтоб они привязывались ко мне, говорила она. И сама привязываться не хочу. Мне уже ставит пробки. А лекарства купить трудно, а животные ответственность. Возьмите их, кормите, лечите, если можете, иначе не берите.
Мы жили почти десять лет вместе. Я учился и работал, а рядом с бабушкой понял, что хочу стать ветеринаром.
Когда бабушка умерла, квартира досталась мне. Ожидал радости, но одиночество глодало. Друзья были, но каждый был занят своей семьёй. Я хотел когото рядом, чтобы можно было обнять. Слово «семья» у меня ассоциировалось с проблемами, но животные другое дело. У меня были два кота: Сеня и Рыжик. Сеню привели на усыпление, потому что он не мог встать на задние лапки; я спас его и оставил. Рыжика взял год спустя, чтобы Сене не было одиноко.
Котам было плохо: у одного проблемы с почками, у другого с желудком. Пищу им покупали дорогую ветеринарную, но я брал на себя расходы и ласку, которую они мне отдавали. Для меня это была мелочь.
Игорь не думал так. Однажды он привёз к нам крысицу, потому что дети захотели питомца, а хомяка не захотели. Крыса заболела, я объяснял, что клетка должна быть в три раза больше. Курьер пришёл с кормом для котов и сказал:
С вас 12700.
Игорь поднял брови: Двенадцать? Это треть моей зарплаты! Они туда золото запихнули?
Игорь так и не накопил на квартиру, переехал в коммунальную комнату, где позже завёл второго сына.
Это ветеринарный корм, спокойно ответил я. И со скидкой.
Он кивнул, но не стал обсуждать дальше. Тем временем мать, к которому приближался день рождения, подарила мне лишь пустые слова.
В тот вечер Сеня подошёл, ткнулся мокрым носом в щёку и начал мурлыкать. Рыжик пришёл следом, вылизывая мои сжатые в кулак пальцы. Их мурлыканье смягчало напряжение. Они не говорили, но давали ту безоговорочную поддержку, которой я не находил в семье.
Зазвонил телефон. Отец.
Алёна, прости, что всё так вышло говорил он устало. Я, может, и не понимаю ваших котов, но лезть в твой карман это не дело.
Его слова были как пластырь на рану. Он не осуждал меня, не оправдывал мать. Может, если бы он более участвовал в семейной жизни, всё было бы иначе. Всё равно я был благодарен ему.
Позже позвонила Ксения, лучшая подруга.
С днём рождения! Как отметила? спросила она.
Я ответил «спасибо, нормально», и она пообещала зайти через час. Через час в квартире случился переполох: под столом прятались Сеня и Рыжик, а Ксения, её муж Антон и две подруги ворвались с пиццей, вином и огромной многоуровневой когтеточкойдеревом.
Это для твоих хвостатых, чтоб не скучали, шутливо заявила Ксения.
Гости остались до самого утра, помогали убирать.
Ну как? Отпустило? спросила Ксения, когда всё успокоилось.
Отпустило, улыбнулся я. Вы у меня самые лучшие.
Сеня спал в лежанке под столом, Рыжик на стуле, а новая когтеточка стояла в углу. Я понял: семья это важно, но не обязательно родные. Если с родными не везёт, можно построить свою, где каждый мурлычет, когда ты плачешь, и каждый придёт в дверь в середине ночи, зная, что тебе плохо. И эта семья будет крепче любой крови, потому что её скрепляет не долг и не вина, а искренняя любовь.
Урок, который я вынес: не ждать спасения от тех, кто тебя бросил, а самому стать тем, кто спасает и себя, и тех, кто действительно рядом.
