— Дядя… возьмите мою сестрёнку. Она хочет кушать…
Голос, едва различимый среди уличного шума, заставил Сергея Волкова резко остановиться. Он шагал по тротуару, погружённый в мысли о предстоящей сделке — миллионы рублей, подписание контракта, доверие партнёров. После потери жены Ольги работа оставалась единственным, что ещё хоть как-то удерживало его на плаву.
Но этот детский шёпот…
Он обернулся.
Перед ним стоял мальчишка лет шести. Худой, в поношенной куртке, с красными от слёз глазами. В руках он сжимал тряпичный свёрток — крошечную девочку, закутанную в выцветшее одеяло. Малышка тихо хныкала, а её брат прижимал её к себе так крепко, словно от этого зависела их жизнь.
— Где твоя мама? — тихо спросил Сергей, присев на корточки.
— Она ушла… и не вернулась, — прошептал мальчик. — Уже три дня…
Мальчика звали Миша, девочку — Лиза. Больше никого у них не было. Ни записок, ни адреса — только страх и пустой желудок. Сергей предложил вызвать полицию, обратиться в опеку, купить еды. Но при слове «полиция» мальчик напрягся.
— Не отдавайте нас… Лизу заберут…
В этот момент Сергей понял — уйти он не сможет. Что-то внутри, окаменевшее после потери, вдруг дало трещину.
Они зашли в ближайшую забегаловку. Миша ел жадно, словно боясь, что еду отнимут. Сергей кормил малышку смесью из бутылочки. Впервые за долгое время он почувствовал: он кому-то нужен. Не как бизнесмен. Как человек.
— Перенеси все встречи, — коротко бросил он в трубку своему помощнику.
Полиция приехала быстро. Стандартные вопросы, протокол. Но когда Миша вцепился в его руку и прошептал: «Вы нас не отдадите?..», Сергей не задумываясь ответил:
— Не отдам. Обещаю.
Опека была оформлена временно. Помогла старая знакомая — соцработница Галина Ивановна. Она ускорила процесс. Сергей убеждал себя: «Только на время, пока не найдут мать».
Он привёз детей в свою просторную московскую квартиру. Миша молчал, лишь крепче прижимал к себе Лизу. В их глазах читался страх — не перед ним, а перед будущим. Квартира, прежде наполненная тишиной, казалась ещё пустыннее. Но теперь в ней слышалось дыхание, смех, детский плач, тихий голосок Миши, напевавший сестрёнке колыбельную.
Сергей путался в пелёнках, забывал про кормления, не знал, как правильно держать бутылочку. Но Миша помогал. Без жалоб, без просьб. Однажды он лишь сказал:
— Я просто хочу, чтобы ей не было страшно.
Как-то ночью Лиза плакала. Миша подошёл, взял её на руки и запел. Девочка успокоилась. Сергей смотрел на это с комом в горле.
— Ты молодец, — сказал он.
— Привык, — просто ответил мальчик.
Позвонила Галина Ивановна.
— Нашли их мать. Жива, но в реабилитационном центре. Алкоголь… Если вылечится — возможно, вернут детей. Если нет — государство заберёт опеку. Или… ты.
Сергей молчал.
— Можешь оформить постоянную опеку. Или усыновить. Решать тебе.
Вечером Миша сидел в углу и рисовал. Не играл, не смотрел мультики — просто рисовал. Вдруг он тихо спросил:
— Нас заберут?
Сергей опустился рядом.
— Не знаю… Но сделаю всё, чтобы вы были в безопасности.
— А если всё равно заберут? — голос мальчика дрожал.
Сергей обнял его.
— Не отдам. Обещаю.
Наутро он позвонил Галине Ивановне:
— Хочу оформить опеку. Постоянно.
Начались проверки, беседы, визиты. Теперь у него была цель. Он купил дом в Подмосковье — с садом, тишиной, безопасностью. Миша начал оживать. Бегал по траве, пек булочки, читал Лизе сказки. Сергей заново учился смеяться.
Однажды, укрывая Мишу одеялом, он услышал:
— Спокойной ночи, пап…
— Спокойной, сынок, — ответил он, сжимая кулаки, чтобы не расплакаться.
Весной оформление завершилось. В документах появилась подпись. Но в сердце Сергея всё было ясно и без бумаг.
Первое слово Лизы — «Папа» — стало для него дороже любых денег.
Он не планировал становиться отцом. Теперь не представлял жизни без них. И если бы кто-то спросил, когда началась его новая жизнь, он ответил бы без раздумий:
— С того самого «Дядя, возьмите…».