Ох, ребята, садитесь поближе, расскажу вам одну историю, которую мне тут, в доме престарелых, соседка по палате пересказала. Меня, старуху, сюда родня отправила, вот и слушаю теперь все эти житейские байки да вам их передаю. А эта — про Наджию, её мужа Гену и сестру Алёну. Ох, и больная же история, слушайте.
Сидели они как-то за ужином, Наджия, Гена и Алёна, её сестра. Мясо запекали, пахло на всю квартиру, а Гена поднимает бокал:
— За семью! Чтобы крепла и множилась!
Но глаза его — не на Наджию, а на Алёну. А та салфетку теребит, едва улыбается, будто что-то гложет. Наджия же всё видела — как Гена Алёне пальто подаёт, как над её шутками хохочет, как они замолкают, когда она в комнату заходит. Но молчала — привычка у неё такая была, не замечать.
— За семью, — откликнулась Наджия, отхлебнув виноградного сока.
Алёна глаза подняла, а в них тоска такая, что Наджии аж жутко стало.
— Алён, ты в порядке? — спрашивает.
— Да устала просто, работы много, — отмахнулась Алёна.
А Наджия знала, что у сестры сейчас затишье на работе, но промолчала. Молчание — её щит был.
Гена вдруг кашлянул:
— Кстати, о работе. Мне проект в другом городе одобрили. Через месяц уезжаю, на полгода, а то и больше.
Наджия аж похолодела.
— На полгода? — переспросила. — А отпуск летом?
— Наджия, это же шанс! — горячо он. — Раз в жизни такое бывает!
Говорил он ей, а смотрел на Алёну. А та в тарелку уставилась, будто там ответ на всё. Наджия заметила, как под столом рука Гены Алёнину накрыла. Лишь на миг. Алёна руку отдернула, будто обожглась. А Наджия сидела и смотрела — на мужа, который сияет, и на сестру, которая вот-вот рассыплется.
Ужин закончился как-то скомкано. Алёна на головную боль пожаловалась, собралась домой.
— Я подведу, — сразу Гена.
— Тебе же в другую сторону, — заметила Наджия.
— Для сестры не жалко, — отмахнулся он.
В дверях обернулся, в глазах — решимость:
— Нам надо поговорить, Надь. Серьёзно. Как вернусь.
Оставил её одну, с запахом недоеденного ужина и тревогой в сердце.
Две недели Наджия жила как в тумане. Гена звонил каждый вечер, рассказывал про «проект», про новый город, квартиру. Но голос его был чужим, механическим. Спрашивал, как дела, а ответов не слушал. Наджия к Алёне тянулась:
— Может, в кино или по магазинам?
Но та ускользала:
— Я устала, Надь, давай в другой раз.
Алёна и выглядела измождённой — похудела, тини под глазами. Наджия замечала, как сестра руку на живот кладёт, будто что-то скрывает.
Подозрение росло медленно, как яд. Сначала — упаковка от теста на беременность в Алёнином мусоре. Потом — просторные свитера, хотя Алёна всегда талией хвасталась. Сердце у Наджии сжималось, но она ждала.
Развязка нашел в среду вечером. Наджия сидела на диване, когда зазвонил телефон. Гена.
— Привет, — сказала она.
Он молчал, только ди