Иногда несчастье стучится без предупреждения. Оно не ломает двери, не предупреждает звонком. Оно просто врывается в твой дом с кокетливой улыбкой, густым слоем тонального крема и фразой: “Ой, а ты совсем не такая, как я себе представляла!” Именно так в нашу жизнь ворвалась Алёна — сводная сестра моего мужа, любимица его матери, из-за которой я готова была бросить всё и уйти.
Тот вечер начинался обычно. Впервые за долгое время я закончила работу вовремя, забрала дочку Катю из садика, и мы отправились в парк. Тёплый вечер, смех детей, приятная усталость. Вернулись домой около восьми. Не успела переодеться — звонит Дима, мой муж.
— Любимая, я сейчас поеду встречать Алёну, — спокойно сообщил он.
— Алёну? — удивилась я. — Ту самую, сводную?
— Да, она развелась. Приехала насовсем.
Я знала об Алёне только по рассказам. Десять лет назад её отец женился на маме Димы — Людмиле Ивановне. С тех пор Алёна стала почти что иконой в их доме. Свекровь её боготворила. То ли красотой взяла, то ли умела пустить слезу в нужный момент. Сам Дима о ней особо не распространялся, и я не лезла. Но когда он вернулся под утро с огромным чемоданом и усталой улыбкой, я поняла — ничего уже не будет прежним.
На следующий день мы поехали знакомиться. Алёна открыла дверь в растянутой пижаме, с размазанной тушью и деланной улыбкой.
— Приветик! Значит, ты — жена Димы? Хм… А я думала ты… ну, ладно.
Свекровь сияла от счастья, накрыла стол на полрайона: соленья, жареная картошка, пирожки. Сидела рядом с Алёной и причитала, какая она несчастная, как тяжело ей пришлось с мужем, и как она “заслуживает нового начала”. Потом, будто невзначай, бросила:
— Лапочка, может, поможешь Алёночке с работой? У тебя же связи есть?
Так и началось. Дима носился, искал ей вакансии, обзванивал друзей. Я искала квартиру. В итоге соседи с пятого этажа сдавали “однушку” — уговорили. Дима даже с документами помог. Всё ради “бедной девочки”, которой “не повезло в жизни”.
А потом начался ад. Утром — Алёна. Вечером — Алёна. Машины у неё нет — вози, как такси. Готовить не умеет — приходит к нам. Могла ввалиться в девять вечера, встать посреди кухни и заявить:
— Я есть хочу, а сама сегодня просто выжатая. Вы хоть что-то приготовили?
Как-то устроила дома вечеринку, музыку на полную громкости, соседи полицию вызвали. Хозяева взбесились, но Алёна как-то выкрутилась. А на следующий день примчалась свекровь, скандалить:
— Вы что, за ней уследить не могли?! Ей всего двадцать четыре, она же ребёнок!
— Извините, — не выдержала я, — но мы с Димой не няньки ей. Мы помогли. Дальше — она взрослый человек.
— Тебя никто не спрашивал! — рявкнула свекровь. — Я с сыном разговариваю!
Я вышла, но через стену слышала крики. Что мы “плохую работу” нашли, что “не доглядели” за девочкой.
Через несколько дней Алёна ушла на больничный. Диму послали за продуктами. Меня тоже втянули: “Приберись, помой полы”. Я отказалась. Муж обиделся. А я вспомнила, как сама с температурой варила суп и убиралась — и никто ко мне не пришёл.
Потом новые жалобы от соседей, и хозяева велели Алёне съезжать. Работу она тоже потеряла — на неё жаловались. Свекровь приехала забирать “доченьку”, истерила, проклинала всех. Я молчала. Потому что знала — если скажу хоть слово, сорвусь.
Но через две недели случилось чудо: подруга позвала Алёну в Питер. Свекровь переживала, а я едва не прыгала от радости. Впервые за месяцы я вздохнула свободно.
Алёна уехала. И с ней ушёл этот бесконечный кошмар. Вернулась тишина. Спокойствие. И я снова смогла быть собой — женой, матерью, просто женщиной. Пусть теперь Алёна устраивает ад кому-нибудь другому. Только не нам.
