Была у меня сестра, с которой теперь мне не по пути.
Нет, она не умерла, не уехала на край света — просто между нами выросла стена, через которую не перешагнуть. Зовут её Алевтина, живёт в шикарной усадьбе под Москвой. Там всё, как в сказке: просторные светлицы, заморская техника, купальня во дворе — словом, полный достаток. Сама всего добилась: сначала за границей деньги копила, потом в России своё дело поставила. Юрист, да ещё какой — имя на слуху, клиенты знатные. Но богатство не сделало её добрее, а успех — мудрее.
Меня зовут Людмила, я младше её на пять лет. Выросли мы в тихом городке, где все друг друга знали. Родители наши были простые: мать в школе учительствовала, отец на фабрике трудился. В детстве мы с Алевтиной были не разлей вода: секреты шептали, мечтали вместе, смеялись до слёз. Но годы изменили её. Она всегда рвалась вперёд, жаждала большего, чем мог дать наш маленький мир. После школы уехала в Питер, потом и вовсе за бугор. Я гордилась ею, верила, что она останется той же доброй сестрой, какой была в детстве. Увы, ошиблась.
Когда Алевтина вернулась спустя годы, передо мной стояла чужая женщина — холодная, надменная. Говорила так, будто я не родная ей, а случайная попутчица, не потянувшая её «высокий полёт». Вечно упрекала: почему не стремлюсь к роскоши, почему довольствуюсь малым? А мне и не нужно было слагать с ней венки. У меня своя радость: работа в библиотеке, муж Иван, двое ребятишек. Богатств нет, зато есть тепло дома, семейные чаепития, прогулки с детьми. Но для Алевтины всё это — удел неудачников.
Однажды позвала её на именины дочки своей, Настеньки. Думала, может, сблизимся снова. Приехала она, но весь вечер сидела, будто милость оказывала. Всё критиковала: и угощение скромное, и дом тесноват, и детей мы, по её мнению, не так растим. Насте подарила дорогую игрушку, да при этом буркнула: «Гляди, хоть с этого толк будет». Я онемела. Ваня пытался шуткой разрядить, но Алевтина только вздыхала да на часы поглядывала. В тот вечер я поняла: хватит.
Последней каплей стала история с матерью. Заболела она сильно, операция нужна была. Я дни напролёт у постели дежурила, врачей искала, отпуск брала. Алевтина знала — но ни звонка, ни приезда. Лишь смску кинула: «Скинь реквизиты, переведу». Я не денег просила — чтобы приехала, поддержала. Но для неё, видно, всё меряется рублём. Мама поправилась, но так и не дождалась весточки от старшей дочери. Это её подкосило, а мне глаза открыло.
Теперь живём порознь. Иногда пишет, зовёт в гости — в свою хоромину. Но я отказываюсь. Не хочу слыть неудачницей в её глазах, не нужны мне её деньги и поучения. У меня есть своя семья, своя правда. Пусть считает меня простушкой — мне всё равно. Знаю, счастье не в злате-серебре, а в тех, кто рядом.
Иногда вспоминаю ту Алевтину — смешливую девчонку из детства. Но её больше нет. Осталась лишь тень — женщина, забывшая, что важнее денег. Я не злюсь, но и места ей в своей жизни не оставлю. У меня есть Иван, дети, друзья — те, кто любит меня без условий. А она пусть купается в своём идеальном мире. Может, когда-нибудь поймёт, что потеряла…
