Телефон зазвонил ровно в семь утра, когда Света только встала и подошла к плите, чтобы разогреть чайник. Она взглянула на экран и поморщилась — звонила младшая сестра Галя.
— Алло, Галюк, что случилось? Ты же знаешь, я только глаза протерла.
— Свет, срочно приезжай к маме! — голос Гали звучал взвинченно. — Я всё уладила, документы подготовила. Мы продаём мамину квартиру и переводим её в хороший дом престарелых.
Света едва не выронила телефон.
— Ты что сказала?! Какой дом престарелых? О чём ты вообще?
— Не прикидывайся! Мама совсем с головой дружбу теряет. Вчера воду в ванной забыла выключить, позавчера соседка нашла её в подъезде — не могла вспомнить этаж. Так больше нельзя!
— Галь, подожди. Давай без резких движений. Какие документы ты оформила?
— Доверенность на продажу жилья. Мама сама подписала. Я объяснила, что это для её же блага.
Свету будто кипятком обдало.
— Ты рехнулась? Как ты могла такое решать без меня? У мамы двое детей, если что!
— А ты где была всё это время? — огрызнулась Галя. — Приезжаешь раз в неделю на полчасика и думаешь, что выполнила долг? А я каждый день после работы к ней лечу, продукты таскаю, за таблетками слежу!
— Я с утра до ночи вкалываю, ты же знаешь! И живу не в соседнем дворе!
— Вот именно! Поэтому я и взяла всё в свои руки. Приезжай, если хочешь попрощаться с квартирой. Завтра риелтор будет оценивать.
Галя бросила трубку. Света стояла посреди кухни, сжимая телефон, и не верила своим ушам. Младшая сестрёнка, которую она до сих пор видела капризной девчонкой, вдруг взяла и решила судьбу их семидесятилетней мамы.
Быстро собравшись, Света помчалась к матери. По дороге вспоминала, как после смерти отца именно она, старшая, взяла на себя все хлопоты — помогала деньгами, решала вопросы с ЖЭКом, возила маму по врачам. А Галя тогда только институт заканчивала, жила беспечной студенческой жизнью.
Мамина квартира была на третьем этаже старой хрущёвки. Света поднялась по знакомым ступенькам и позвонила. Дверь открыла мама — Нина Семёновна, маленькая сухонькая женщина с добрыми серыми глазами.
— Светочка, родная! — обрадовалась она. — Что так рано? Что-то случилось?
— Мам, нам надо серьёзно поговорить.
Они прошли на кухню. Мама поставила чайник и достала из шкафчика вазочку с пряниками.
— Мам, расскажи про вчера. Что делала?
Нина Семёновна задумалась.
— Утром встала, кашу сварила… Потом… Потом Галочка приходила. Какие-то бумаги принесла.
— Какие бумаги?
— Не помню толком. Говорила, что это для моего блага. Попросила подписать.
— И ты подписала?
— Ну да… Галя же умница, она разберётся.
Света сжала кулаки. Мама стала забывчивой, но это не значит, что она уже не вправе решать за себя.
— Мам, а про что ещё Галя говорила?
— Про какой-то дом… Говорила, там за мной ухаживать будут. Но я не хочу никуда уезжать, Светик. Здесь же всё родное.
В глазах мамы блеснули слёзы. Света обняла её.
— Никуда ты не поедешь, мам. Я не дам.
Тут в дверь позвонили. На пороге стояла Галя — высокая, подтянутая, с короткой стрижкой, в деловом костюме.
— А, ты уже здесь, — бросила она, увидев сестру. — Отлично. Обсудим всё как взрослые люди.
— Взрослые?! — Света вскочила со стула. — Это по-взрослому — обманывать пожилую мать?
— Я никого не обманывала! Мама сама подписала доверенность!
— Мама не понимала, что подписывает!
— А мама вот она, между прочим! — вдруг строго сказала Нина Семёновна. — И хватит орать в моём доме!
Дочери замолчали. Мама редко повышала голос, но когда это случалось, все умолкали.
— Галя, объясни ещё раз, что это за бумаги я вчера подписывала.
Галя села рядом с мамой и взяла её за руку.
— Мам, я оформила доверенность на продажу квартиры. И нашла тебе отличный пансионат. Там чисто, уютно, врачи круглосуточно. У тебя будет своя комната, а мы будем навещать.
— Но я не хочу продавать квартиру, — тихо сказала мама. — Здесь вся моя жизнь. Здесь твой папа…
— Мам, одной тебе опасно. Вдруг газ забудешь выключить? Или упадёшь?
— У меня соседи есть, вы есть…
— Соседи — не родня. А мы работаем. Света на другом конце города, я тоже не могу тут дежурить сутками.
Света не выдержала:
— Галь, мы можем нанять сиделку. Или я заберу маму к себе.
— Сиделка — дорого. А у тебя однушка, куда ты маму поселишь?
— Как-нибудь устроимся!
— “Как-нибудь”? — Галя вспыхнула. — Хватит играть в идеальную дочь! Ты хочешь, чтобы мама ютилась у тебя на раскладушке? Или чтобы я разрывалась между работой, детьми и ежедневными забегами сюда?
— Я не просила тебя разрываться!
— А кто должен был? Ты думала, мама сама о себе позаботится?
Нина Семёновна встала из-за стола.
— Девочки, идите домой. Мне надо подумать.
— Мам… — начала Галя.
— Идите. Поговорим завтра.
Сёстры вышли во двор.
— Свет, пойми, я не со зла, — сказала Галя, когда остались одни. — Я действительно боюсь за маму.
— Боишься? Тогда почему без меня?
— Что бы изменилось? Ты бы упёрлась, мы бы месяц спорили, а мама тем временем могла бы квартиру спалить.
— Галя, ты не вправе решать за всех!
— Вправе! Потому что я одна тут бегаю как белка в колесе! Ты приезжаешь, будто в гости — чайку попила и с чистой совестью домой!
— Это неправда!
— Правда! Когда мама в больнице лежала, кто с ней ночевал? Я! Кто рецепты выбивает? Я! Кто даже туалетную бумагу ей покупает? Опять я!
Света хотела возразить, но вдруг осознала — сестра во многом права. Основная забота действительно лежаНо именно в этот момент Галя вдруг заплакала и прошептала: “Прости, я просто так устала бояться за неё одну”.
