Анфиса случайно узнала про отцовскую любовницу, когда прогуляла школу — собиралась с подружкой Леной к татуировщику. Забегать домой переодеться из формы было глупо, но она рискнула. Только штанину натянула — в замке ключ повернулся. Замерла на одной ноге: грабители? Но услышала папин голос — он диктовал голосовое:
“Ща форму схвачу и мчусь, не могу же сказать, что с тренировки, если сумка под кроватью пылится.”
Ошиблась Анфиса: то был не звонок. А когда через минуту прозвучал нежный женский голос — “Родной, как же я соскучилась! Глаз с часов не свожу. Пирожки с капустой, твои любимые, уже стынут — лети! Целую-обнимаю!” — она сначала лишь узнала тетю Тамару Сергеевну. Мамину подругу, папину коллегу, главредом работавшую. Тамара Сергеевна нравилась Анфисе: не зануда, без нравоучений, музыку молодежную слушала, не как родители с их завываниями. И лишь подумав, ПОЧЕМУ папе голосовые шлют, девочка осознала услышанное.
Дверь щелкнула — тишина. Анфиса рухнула на кровать, мысленно переигрывая слова. Нет, ошибки не было. Что делать? Говорить маме? Как с папой теперь? С Тамарой Сергеевной?
В растерянности выбежала к Лене — та уже пять сообщений прислала. Месяц выбирали тату, подруга мастерски подделывала мамину подпись! Но настроение кануло куда-то.
“Анф, ну что за вид кислый? — трещала Лена. — Татушки захотелось? Маму изобразим — пара пустяков!”
Как хотелось выложить этот ужас кому-нибудь, разделить груз! Но молчала. Сделала вид, что правда из-за тату расстроилась.
Две недели Анфиса учиться не могла, с подругами гулять не шла, маме избегала взгляда, папе грубила. Сказать маме готова была разок — но та накинулась из-за двойки по химии, страшно поссорились. Вечером мама пришла с “селедкой под шубой” — любимым салатом Анфисы.
“Прости, доченька, что наорала. Непедагогично. Просто волнуюсь из-за экзаменов! Хочу, чтоб у тебя все ладилось…”
“Мам, отстань про экзамены! Сдам! Это… мне?”
“Конечно тебе. Миримся? Не могу, когда мы злимся друг на друга!”
Анфиса салат взяла, чмокнула маму и зареклась: не причинит ей такой боли. Если из-за ерундовой ссоры мама так переживает, что будет, когда она папину правду узнает? Пусть не узнает. Никогда.
И Анфиса стала папиной соучастницей: врала про его “задержки”, напоминала про семейные даты, отвлекала маму от звонков. Только папе сама в ответ грубила, игнорировала просьбы, едва сдерживаясь, чтоб не выкрикнуть все, что про него думает.
Потом будто шторм утих: папа стал вовремя, Анфиса перешла в десятый, кошмар отступил. Да и Денис появился — студент юрфака, играл на гитаре, на два года старше. Гуляли с компанией, но все чаще отходили вдвоем. Вот и сейчас у фонтана не заметно время пролетело. Опаздывала! Прокралась в квартиру на цыпочках. Уф, пронесло.
“Анфиса?”
Мимо…
В комнату заглянула мама. “Ну и задержалась же ты.”
Ждала скандала, но мама только так, мимоходом спросила.
“Извини, с Леной зависли. Мам… все в порядке?”
Даже в темноте Анфиса заметила — глаза у мама будто заплаканы.
“Нормально. Скажи… а вы с папой не заходили в “Злато”? Так, любопытно…”
Какое-то чутье подсказало Анфизе не торопиться.
“В ювелирный?”
“Чек попался на сережки. Подумалось…”
“Ой, да! — вырвалось у Анфисы. — Прости, забыла сказать: у папы денег попросила на подарок Лене, у нее скоро ДР. Уши у нее проколотые, вот и… Дорого? Прости.”
Лицо
Спустя месяц она встретила Мишу с новой гитарой и рыжей кошкой по имени Булочка, а её собственное предплечье теперь украшала странная фраза “Любовь слепто” — мастер отвлёкся, услышав спор про бабушкин пирог с капустой.
Шанс на ошибку.
