Позвали на новоселье… и оцепенели от ужаса: кухня как после нашествия мародёров
Давненько это было — вспоминаю теперь, будто в тумане. Позвал нас тогда старый приятель Дмитрий Петров с супругой своей, Марфой. Перебрались они в новую съёмную квартиру в Самаре, решили справить новоселье. Радость, казалось бы, — мы и согласились охотно, с подарком в руках, с добрыми мыслями.
Хотя я ещё тогда дивился — как так? Вместе живут уже лет десять, ребятишек нет, оба не без дела: он — шофёром работает, она — брови да ресницы в салоне рисует. И за столько лет хоть какую-то квартиренку себе не скопили? Ну да что уж, у кого какие заботы.
Подошли мы к дому с бутылкой «Советского» да с коробкой нарядной — внутри парадные рюмки, хрустальные. Встретила нас Марфа. Нарядилась будто на бал — платье вечернее, туфли на шпильках, которые вмиг продырявили старый линолеум, оставив вмятины, словно следы танка. Смешно было: наряд — в театр, а вокруг — облезлые обои да подъезд, пахнущий тоской.
Зашли внутрь. Первое, что ударило в нос — запустение. На комоде пыль, как снег, в прихожей песок, будто пёс их Барсик только с Волги прибежал. Но я виду не подал — не проверку же мы затеяли, а в гости пришли.
Пошёл на кухню подарок поставить… и обомлел. Так и застыл в дверях, будто обухом по лбу.
Стол походил на поле боя после мародёров. Горы объедков, жирных салфеток, куриных костей, банок с приправами, яблока, что уже полгода гнило. Посредине — баночка из-под сметаны, а в ней нечто зелёное, словно в лаборатории какого-нибудь алхимика забытое. Чашки грязные, одна с чайным пакетиком, прикипевшим намертво. Видно, тут и метлой не махали дня три. Да это не просто бардак — это уже эпидемия грозила начаться.
Жена моя, Аграфена, ахнула тихонько:
— Может, поможем прибраться?
Марфа только рукой махнула:
— Да, спасибо, некогда было…
Принялась Аграфена за дело, и хоть немного порядок навели. Но осадок — как сажа на душе. Неловко стало — и за них, и за нас. Не пойму я: взрослые люди, дети не мешают, работа есть — как до такого житья докатились?
Бывает, конечно, завал, день тяжкий — но тут явно неделями копилось. Сесть негде — лишь копчёный сыр да чипсы в миске, купленные по дороге. Аппетит как рукой сняло. Чуть выпили, под предлогом дел поскорее ушли.
Домой шли молча. Лишь через полуверсты Аграфена вздохнула:
— Я б в таком свинарнике и часа не выдержала…
Не мне судить, как людям жить. Но одно ясно: самый дорогой подарок — лишь пыль, если вокруг него царят грязь да наплевательство.
А вы бы остались на таком пиршестве?
