Раны предательства
В тихом городке под Казанью Антонина допола посуду, когда телефон нарушил тишину кухни. Вытерев руки передником, она подняла трубку.
— Тоня, здравствуй, милая! — прозвучал сладкий голос тёти Зинаиды.
— Добрый вечер, — сухо ответила Антонина.
— Тонечка, мой сынок в Казань перебирается, не пустишь его пожить у тебя? — льстиво запела тётя.
— Нет! Не пущу! Разбирайтесь сами! — резко оборвала её Антонина, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
— Как же так… Мы ведь родня, — растерянно пролепетала Зинаида.
— После того, как вы поступили, я вас знать не хочу! — чётко произнесла Антонина.
— О чём ты? Что я сделала? — в голосе тёти послышалась тревога.
— Тоня, ты же не откажешь, правда? — голос Зинаиды звучал приторно, будто она оказывала услугу, а не просила помощи.
Антонина стояла у окна, сжимая кулаки. Такие разговоры повторялись слишком часто. Ей вновь придётся жертвовать своими делами ради «семьи».
— Что случилось? — спросила она, уже зная ответ.
— Племяннице твоей алгебра нужна! — затараторила Зинаида. — Экзамены на носу, а учитель строгий, двойки ставит направо и налево. Ты же у нас умница, подтяни девочку, а?
Антонина стиснула зубы. Она уже бесплатно занималась с пятью детьми родственников. Но отказать было нельзя — так её воспитали.
— Ладно, — выдохнула она, ненавидя свою слабость.
В их семье помогать родным было святым делом. Родители Антонины с детства учили, что семья — это главное, что своих не бросают. Они не жалели ни сил, ни денег. Если кому-то из родни требовалась помощь, они всегда откликались.
— Когда-нибудь и нам помогут, — повторяла мать.
Антонина верила.
Её родители не были богачами, но держали маленький магазинчик. Жили скромно, но стабильно. Этого хватило, чтобы стать «спасательным кругом» для всей родни. Кто-то приезжал в Казань и жил у них, экономя на жилье. Кому-то нужны были деньги — брали у них, обещая вернуть, но долги испарялись. Если требовалось устроить родственника на работу, шли к отцу.
Антонина тоже не оставалась в стороне. После института она стала бесплатным репетитором для племянников, двоюродных братьев и дальних родственников. Годами она тратила вечера на их детей, жертвуя своим временем. Она была уверена: если их семье понадобится помощь, родня ответит тем же.
Эта вера рассыпалась в прах.
— Вы уверены? — голос Антонины дрожал, пальцы впились в край стола.
Врач смотрел на неё с сочувствием, привыкший к таким новостям.
— Мы перепроверили несколько раз, — тихо сказал он. — Лечение нужно начинать немедленно.
Антонина кивнула, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Мысль, что они не одни, была единственной надеждой в этом кошмаре.
Дома стояла гробовая тишина. Отец сидел, уставившись в стену. Мать металась по комнате, сжимая телефон, но так и не решилась позвонить. Антонина смотрела на них и понимала: сдаваться нельзя.
— Мы справимся, — сказала она, нарушая молчание. — Нас много. Мы выстоим.
Отец тяжело вздохнул.
— А деньги? Это слишком дорого…
— Деньги найдём, — резко сказала мать.
Они начали искать. Продали всё: квартиру Антонины, машину, украшения, даже мебель. Родители вывели все сбережения из дела. Но денег не хватало. Тогда они сделали то, что казалось естественным: обратились к родне, которой столько лет помогали.
— Родные, у нас беда, — дрожал голос матери. — Нужна помощь. Любая сумма, кто сколько может.
В ответ — молчание, а затем уклончивые вздохи.
— Держитесь, — бросила одна тётя. — Мы бы помогли, да сами еле сводим концы…
— Ох, как жалко, — подхватил дядя. — У нас ремонт, в долгах по уши…
— Я бы дала, да деньги на вкладе, не снять, — равнодушно сообщила двоюродная сестра.
Антонина слушала и не верила. Те, кто годами брал у них деньги, жил в их доме, пользовался их связями, теперь не могли дать даже тысячу.
Отозвался лишь один дальний родственник. Он перевёл небольшую сумму, извиняясь, что больше не может. Антонина знала, что для него это много, и была благодарна.
— Спасибо, — сказала она, сдерживая слёзы.
После этого она выключила телефон и сжала кулаки. Они справятся. Даже если никто в них не верит.
Пришлось брать кредит под залог родительской квартиры.
— Мы правда это делаем? — голос Антонины дрожал, она схватилась за голову.
— У нас нет выбора, — устало ответила мать.
Они сидели на кухне среди груды бумаг, счетов и расчётов. За окном темнело, но свет никто не включал — берегли каждый рубль.
— Если не выплатим, потеряем всё, — прошептала Антонина.
— Если остановимся, потеряем отца, — отрезала мать.
Деньги пришли быстро, но так же быстро ушли. Каждая копейка тратилась на лечение, каждая процедура была надеждой. Антонина перестала считать поездки в больницу, анализы, рецепты.
Отцу стало легче. Это было единственное, что имело значение.
— Есть улучшения, — сказал врач, снимая очки. — Но расслабляться рано. Впереди долгий путь.
Мать выдохнула, Антонина кивнула. Они были готовы.
Работать пришлось на износ. Мать тянула остатки бизнеса, подрабатывала бухгалтером у трёх контор, моталась по встречам. Антонина бралась за всё: днём — основная работа, вечером — репетиторство, ночью — переводы на фрилансе.
— Когда ты спала? — спросила мать, застав её на кухне в пять утра.
— Не помню, — хрипло рассмеялась Антонина, заваривая кофе.
Они переглянулись и улыбнулись. Тяжело, но они не сдадутся.
Два года ушли на борьбу. Два года изнурительной усталости, бессонницы, нервов, бесконечных цифр и экономии. Но отец начал ходить сам, вернулся к делам, снова стал собой.
Однажды вечером он сел за стол, посмотрел на жену и дочь и тихо сказал:
— Спасибо вам.
Антонина молча сжала его руку.
Лишь тогда родня снова объявилась.
— Тоня, приТётя Зинаида заговорила сладким голосом, словно двух лет молчания и невнимания вовсе не было.