Голубая жилка
Как же Артём её обожал. Сходил с ума, часами стоял под окнами, сердце замирало, когда удавалось разглядеть её тень за занавеской. Она казалась ему недоступной, почти нереальной. Его трогала её хрупкость, бледная кожа, сквозь которую проступали голубоватые ниточки вен. Он задыхался от нежности.
На школьном новогоднем вечере Артём пригласил её на танец. Лена была ниже его, и ему было неловко. Дрожь пробегала по телу, лоб покрылся испариной, а ладони, лежащие на её талии, горели. Он не мог совладать с волнением и сгорал от стыда, зная, что она это чувствует. Когда музыка стихла, он отстранился и наконец смог вдохнуть полной грудью.
Его удивляло, почему остальные парни не теряли голову из-за неё.
Сереге, например, нравилась крепкая Наташка с длинными сильными ногами. Когда она бегала на физкультуре, её высокий хвост раскачивался, как маятник.
Но для Артёма идеалом была хрупкая Лена. Она стала его наваждением, болезнью. Мать Артёма не одобряла его увлечения. «Симпатичная, но слишком хилая, — говорила она отцу. — Нужно отвлечь его. Какая из неё жена? И имя какое-то чужое, нерусское. Уговори его уехать учиться, в Москву, например. Лишь бы подальше от неё».
Отец поддержал, поговорил с сыном по-мужски. Рассказал, что в столице больше возможностей, что они готовы платить за учёбу, если не поступит на бюджет. И Артём согласился.
В общежитии он повесил над кроватью фотографию Лены, вырезанную из классного снимка. Но Лена осталась в родном городе, а Артём был молод. Он встречался с девушками, набирался опыта, но образ Лены хранил в сердце.
Потом он встретил Олю. С ней не тряслись руки, голова оставалась ясной. Они понимали друг друга без слов. С ней было спокойно и надёжно. Лена медленно отступала в прошлое.
После института Артём женился на Оле и остался в Москве. Мать была рада его выбору. «Лучше, чем эта странная Лена», — думала она.
Через год у них родилась дочка Катюша. Артём сходил с ума от любви к ней. Если она чихала, он готов был поднять всю московскую медицину. А Лена осталась лишь воспоминанием из юности.
Однажды мать позвонила: «Отца в больницу положили. Будут оперировать. Приезжай».
Катя простудилась, и Оля осталась с ней. Артём взял отпуск и уехал один.
Москва провожала его дождём, а родной город встретил золотой осенью. Отец держался бодро, не паниковал. Операция прошла успешно. Мать дежурила у его кровати, и Артём остался наедине с собой. Опасность миновала, можно было возвращаться к семье.
Из больницы он шёл пешком, не спеша. Страх отступил, настроение улучшилось. Листья шуршали под ногами, воздух пах осенью.
Впереди остановилась молодая женщина. Наклонилась к коляске, поправила одеяло. Сердце ёкнуло — он узнал её быстрее, чем осознал.
«Привет», — сказал он, подходя.
Лена выпрямилась, улыбнулась. Он разглядывал её — всё то же узкое лицо, прозрачную кожу, сквозь которую просвечивали вены, тот же отстранённый взгляд.
«Здравствуй. К родителям приехал?»
«Отца оперировали. Всё в порядке».
«Ничего серьёзного?» — в её глазах мелькнула тревога.
«Уже всё хорошо. А ты как? Твой?» — он кивнул на коляску.
«Моя». — По тону он сразу понял, что она одна.
Ему стало так жалко её, что захотелось обнять, прижать к себе. Он проводил её до дома, расспрашивал об одноклассниках. Рассказал о себе, не дожидаясь вопросов. Помог занести коляску в подъезд. Лена жила в той же квартире — родители переехали в деревню.
«Заходи как-нибудь», — сказала она на прощание.
Артём подумал, что мог бы подняться прямо сейчас, но промолчал. Она по-прежнему казалась ему недоступной.
Утром они с матерью снова поехали в больницу. Отец выглядел лучше, даже шутил. Мать осталась с ним, а Артём купил букет роз и пошёл к Лене. Она не удивилась, только попросила не шуметь — дочь спала.
«Чай будешь?» — спросила она на кухне, ставя цветы в вазу.
«Не надо. Мать накормила до отвала».
Близость Лены волновала. Артём снова чувствовал то же трепетное волнение, что и в юности. Она поставила вазу на стол. Их лица оказались рядом. Он заметил, как на её виске пульсирует голубая жилка.
Не выдержал, наклонился и коснулся губами. Лена замерла, потом обвила его шею тонкими руками, прижалась, как тростинка к мощному стволу. Он поднял её, посадил на край стола…
Из комнаты раздался плач. Лена оттолкнула его, спрыгнула и убежала к дочке. Артём встряхнул головой, будто отгоняя наваждение. Глубоко вдохнул и вышел. Лена стояла с ребёнком на руках.
«Я пойду», — хрипло сказал он.
Она кивнула, проводила его в прихожую. Он уже открыл дверь, когда услышал шёпот:
«Она засыпает в десять. Приходи после».
Артём резко обернулся. Лена смотрела с отчаянием и надеждой.
Он шёл по улице, пытаясь разобраться в чувствах. Раньше он бы прыгал от счастья. Но теперь понимал — его жизнь изменится, если он вернётся. Зачем? Он корил себя за слабость. Если бы не ребёнок… А раньше она казалась ему неприступной. Или только для него?
Дома он принял душ, выпил кофе. Мысли прояснились. Решил, что не пойдёт. Но стоило вспомнить её взгляд — и сомнения возвращались.
Пришла усталая мать, рассказала, что отец поправляется.
«Можешь ехать к семье. У тебя работа, свои заботы».
Так решился его выбор. Артём уехал ночью. Перед отъездом зашёл к отцу попрощаться. Тот выглядел бодрым.
«Уже уезжаешь?»
«Да. Работа. Катя болеет».
«Зачем тогда приезжал? Мать панику развела».
«Пусть лучше так. Мы приедем, когда тебя выпишут».
В поезде Артём представлял, как Лена ждёт у окна, всматривается в темноту.
«ЭтоОн закрыл глаза, убаюканный стуком колёс, и понял, что этот момент — лишь последний отголосок давно угасшей любви, и теперь его место дома, рядом с теми, кто действительно ждёт.
