Я вхожу в магазин, где меня сразу узнают. На меня смотрит полицейский в синей форме Сергей Петров, районный инспектор. Рядом с ним стоит охранник Андрей Кузнецов и управляющая магазина Елена Иванова, женщина с короткой стрижкой и решительным взглядом.
Господин, остановитесь! говорит Сергей ровным, но твёрдым голосом. Мы получили два вызова о конфликте в этом магазине. Елена, вы в порядке?
Я киваю, хотя в голове всё крутится. Колени подкашиваются, я опираюсь о полку с мукой. Сергей делает шаг вперёд, размахивая руками, словно на сцене.
О, вот она, драма! выкрикиваю я. Все бросаются спасать жертву! Никто не видел, как я уронила булочки? Я просто…
Хватит! перебивает его Сергей. Мы уже слышали достаточно.
Слева от меня стоит женщина с ребёнком та самая, что стала свидетелем всего происходящего. В её руке светится телефон. Я не хочу, чтобы меня записали, но вдруг понимаю, что именно эта запись может меня спасти. Несколько секунд видеоматериала, несколько слов, от которых уже нельзя будет отречься.
Удалите запись немедленно! приказывает Сергей, направляясь к ней.
Охранник останавливает его резким шагом, заграждая путь. Елена глубоко вздыхает.
Господин, уходите из магазина, иначе я вызову ещё один патруль. Женщина беременна, это не шутка.
Я кладу ладони на живот. Малыш шевелится внутри, как испуганная птица. Хочется крикнуть: «Не бойся, мамочка защитит тебя», но голос не выходит. Я только смотрю на того человека и впервые не вижу своего мужа, а незнакомца, который наслаждается тем, что меня унижает.
Всё у вас настроено! с усмешкой произносит он. Полицейский сосед, женщина с телефоном Что дальше? Фальшивая скорая?
В этот момент резкая боль пронзает меня, как нож. Я сгибаюсь пополам.
Вода шепчу я. Сергей мне больно
Скорая! говорит Елена, нажимая кнопку под прилавком. Садитесь, госпожа, спокойно, дышите со мной вдох выдох
Он смотрит на меня, лицо меняется. На мгновение остаётся неподвижным, потом отступает ещё на шаг.
Я не участвую в этом театре, резко заявляю я. Я ухожу.
Я резко оборачиваюсь и толкаю тележку. Охранник сопровождает меня к двери. Сергей остаётся рядом, становясь на колени, кладёт руки на мои плечи, наклоняется и шёпотом говорит в ухо:
Спокойно. Я здесь. Я не оставлю тебя.
Я плачу без звука. Через несколько минут слышу sirену, потом колёса носилки, скрипящие по полу. Стыд, страх и облегчение смешиваются в одно. В мыслях лишь повторяю: Не падай здесь. Не сейчас.
Экстренный приём в больнице им. Н. И. Пирогова. Белый, ослепительный свет. Акушерка, пожилая женщина с добрыми глазами, по имени Пенелопа, кладёт руку на моё плечо.
Фальшивые схватки, спокойно говорит она. Так называемые БрекстонХикс. Тело готово, но стресс, через который вы прошли это плохо и для вас, и для ребёнка.
Я киваю. Пальцы сжимают простыню, чтобы не дрожать. Сергей всё ещё стоит у стены. Не знаю, как он успел прийти, но когда наши взгляды встречаются, я лишь слегка киваю: Дыши.
Позвонить комунибудь? спрашивает Пенелопа. Мамой, подругой супругой?
Я закрываю глаза. Слово супруга пронзает меня. Мы не женаты. Он всегда откладывал: «Когда разберусь с работой», «Когда перестану тратить деньги на глупости». Эти фразы звучат в голове, как холодный звонок.
Нет, шепчу я. Не хочу, чтобы приходили.
Хорошо, отвечает она мягко. Это ваше решение. Я приду через десять минут. Если захотите плакать плачьте. Бесплатно.
Я улыбаюсь сквозь слёзы. После того как мы остаёмся вдвоём, Сергей подтягивает стул и садится рядом.
Вода? спрашивает он.
Хочу просто больше не чувствовать себя маленькой, тихо отвечаю.
Тогда нарисуй линию. Маленькую. Жалобу. «Нет». Закрытую дверь.
Я смотрю на него удивлённо.
Жалоба
У тебя есть свидетели, кивает он. И видео. Это не месть. Это чтобы ты не боялась покупать хлеб.
Я снова плачу, но теперь слёзы лечат. Когда через десять минут Пенелопа возвращается, я дышу ровно.
Вы будете под наблюдением несколько часов, говорит она. Принести чтонибудь поесть?
Цельнозерновой хлеб, улыбаюсь я.
Она смеётся.
Вечером я дома одна. Телефон безостановочно вибрирует:
Где ты?
Прости, я нервничала.
С ума сошла, вызывая полицию?
Ответь!
Пожалуйста, ответь!
Я выключаю звук, глажу живот и шепчу:
Я научусь.
Утром в десять я уже в районном отделении. Сергея нет, меня принимает его коллега. Маленькая комната пахнет кофе и бумагой. Я рассказываю всё. Подписываю. Не преувеличиваю только факты, слова, страх. Когда выхожу, ладони влажные, но воздух снаружи кажется легче.
После обеда собираю в сумку несколько вещей: документы, две платья, ночную рубашку, фотографию мамы. Ключи оставляю на столе с запиской:
Не приходи. Я подала жалобу. Если ты будёшь меня искать полиция найдёт тебя.
Это не угроза. Это граница.
Стучусь в дверь напротив. Баба Мария, пенсионерка из соседней квартиры, открывает сразу.
Можно я задержусь у вас на минутку? прошу я.
Конечно, дорогая, говорит она, тащит меня внутрь, ставит чайник, достаёт плед, смотрит на мой живот и тихо добавляет: Не стыдись.
И я уже не стыдилась.
Прошло три месяца. Я снимаю небольшую квартирку в Младосте. Однажды в дверь звонит управляющая магазина госпожа Даниэла, держит в руках пакет. Без слов оставляет на столе: подгузники, влажные салфетки и пакет цельнозернового хлеба с красной лентой.
Через время приходит женщина с телефоном Ирина. Говорит, что видео передали в полицию и при необходимости будет давать показания. «Я Ирина», говорит она, и мы улыбаемся как две женщины, пережившие одну бурю.
Он всё ещё пытается вернуться. Сообщения, цветы у двери, один раз увидела его, стоящего на углу. Но границы установлены: ограничительный приказ, затем продлённый. Он не исчез, но уже не может подойти.
А потом, в снежное декабрьское утро, я держу в руках самое маленькое и самое сильное существо на свете мою дочку. Она родилась быстро, с громким криком, гневно отгоняя свет. Пенелопа устало улыбается:
Сильная, говорит она. Пусть будет живой и здоровой.
Я целую её лоб. От него пахнет молоком и тёплым хлебом. Через небольшое время Сергей приходит. Не с цветами, а с маленькой детской курткой и запиской:
«Для первых прогулок. Если понадобится стучи. Если нет просто гуляй часто.»
Следующие недели тяжёлые, но настоящие. Бессонные ночи, детский плач, усталость и радость. Каждая маленькая победа чудо: когда она засыпает у меня на груди, когда я выхожу её в парк, когда выбираю хлеб без страха.
В одну субботу утром, накормив её, я ставлю её в коляску и выхожу. Воздух пахнет зимой и дымом из труб. У входа в магазин баба Мария стучит ковёр.
Как её зовут? спрашивает она.
Аня, отвечаю.
Прекрасное имя, улыбается она. Да благословит вас судьба.
Я останавливаюсь, смотрю на уголный супермаркет тот же, но уже другой. Люди толкают тележки, дети просят шоколад. Мир идёт дальше, как и должно быть.
Телефон вибрирует. Короткое сообщение: «Хочу её увидеть.»
Я смотрю на экран и впервые не чувствую страха. Не гнева. Только спокойствие. Отвечаю двумя предложениями:
«Свяжись с моим адвокатом. Я выбираю тишину.»
Толкаю коляску вперёд. Аня издаёт тихий звук, как воробей.
Перед булочной аромат тёплого хлеба окутывает меня. Вспоминаю день, когда хлеб крутился по полу, его смех, взгляды людей. Затем руки Пенелопы, взгляд Сергея, доброту бабушки Марии.
Я научусь, шепчу дочери. Каждый день одна линия. Одно «нет». И одно «да» для нас обеих.
Я вхожу в булочную, покупаю два цельнозерновых хлеба и сжимаю их в ладонях, как две тёплые лампочки. Когда выхожу, солнечный луч отражается в глазах Ани. Останавливаюсь, чтобы посмотреть на неё. Она спокойна.
И я тоже.
Наконец.
