— Мама, только не говори, что забыла! — вскрикнула Алина, влетая в прихожую и сбрасывая с плеч кожаный саквояж. — Ну мам! Я же предупреждала тебя ещё месяц назад!
Валентина Степановна медленно обернулась от зеркала, где поправляла седые волосы. Руки её слегка дрожали, но взгляд оставался твёрдым.
— О чём ты, Алиночка? — тихо спросила она.
— Как о чём?! — Алина швырнула сумку на диван. — О дне рождения Миши! Завтра же его пятнадцатый день рождения! А ты что, опять в своих мыслях витаешь?
— Да нет, помню я… — Валентина Степановна опустилась в кресло, сложив руки на коленях. — Просто думала, может, не стоит так уж шумно…
— Не стоит? — Алина застыла посреди комнаты, уставившись на мать. — Это же мой сын! Твой внук! Пятнадцать лет! А ты говоришь — не стоит?
Валентина Степановна вздохнула. Она знала, что сейчас начнётся. Как всегда, когда Алина приезжала к ней с внуком на выходные. Дочь всегда была такой — вспыльчивой, требовательной. А теперь, после развода, стала ещё резче.
— Аля, успокойся. Я всё помню. И подарок купила, и торт заказала в кондитерской, — проговорила она устало. — Только вот думаю, может, он не захочет шумного праздника? Он у нас такой тихий стал…
— Тихий? — фыркнула Алина. — Он подросток! Все подростки тихие со взрослыми. Но это не значит, что праздника не надо! Наоборот, надо показать, что мы его любим!
Из коридора донёсся скрип половицы. Появился Миша — высокий, худощавый, с тёмными непослушными волосами и серьёзными глазами отца.
— Привет, бабуль, — буркнул он, скользнув взглядом по матери. — Чего орёте?
— Не орём, а обсуждаем твой праздник, — Алина тут же переключилась на сына, голос стал слащавым. — Завтра же твой день рождения, зайчик! Бабушка торт заказала, я подарки привезла…
— Да не надо мне ничего, — пробормотал Миша, садясь на край дивана. — Обойдусь.
— Как это обойдёшься? — возмутилась Алина. — Пятнадцать лет! Это же важная дата!
Миша пожал плечами и уткнулся в телефон. Валентина Степановна посмотрела на внука с тревогой. Что-то с ним было не так. Уже несколько месяцев он приезжал всё более замкнутым, почти не разговаривал с ней, а с матерью — односложно.
— Мишенька, а что ты хочешь в подарок? — спросила она мягко.
— Ничего, — не поднимая глаз, ответил мальчик.
— Как ничего? — Алина села рядом с ним. — Может, новый телефон? Или компьютер обновим?
— Мам, отстань, — буркнул Миша и встал. — Пойду к себе.
— Куда к себе? — Алина вскочила. — Мы же только приехали! Давай лучше планы строить, кого позвать…
— Никого не надо звать! — резко обернулся Миша. — Понятно? Никого! Хочу один быть!
— Но почему? — растерянно спросила Алина. — Раньше ты любил праздники…
— Раньше… — Миша криво усмехнулся. — Раньше многое было по-другому. А теперь не надо делать вид, что нас всех так радуют эти ваши дни рождения.
Он ушёл, громко хлопнув дверью. Алина осталась стоять посреди комнаты, раскрыв рот от удивления.
— Что с ним? — повернулась она к матери. — Он же раньше такой весёлый был!
Валентина Степановна тяжело вздохнула. Она видела, как меняется внук. Видела, как он страдает от развода родителей, как мечется между матерью и отцом, как устаёт от их взаимных упрёков.
— Аля, сядь, — попросила она. — Поговорим.
— О чём говорить? — Алина нервно ходила по комнате. — Всё ясно! Игорь его настраивает против меня! Я же знаю, как он умеет!
— Тут дело не в Игоре, — осторожно сказала Валентина Степановна. — Миша просто устал. От ваших ссор, от переездов туда-сюда…
— Каких ссор? — возмутилась Алина. — Мы не ссоримся! Мы цивилизованно развелись!
— Цивилизованно? — Валентина Степановна покачала головой. — Аля, я же слышу, как ты по телефону с отцом мальчика разговариваешь. Как вы друг друга упрекаете, как делите время с ребёнком…
— Я борюсь за своего сына! — вспылила Алина. — Это мой ребёнок!
— И его тоже. И мальчик это прекрасно понимает. Он разрывается между вами, — Валентина Степановна встала, подошла к дочери. — Аля, милая, может, стоит подумать о нём, а не о себе?
— Я только о нём и думаю! — Алина отстранилась. — Вот поэтому и хочу устроить ему праздник! Показать, что он любим!
— А может, лучше показать, что он может быть спокойным? Что дома у него мир?
Алина фыркнула и пошла к окну. За стеклом моросил дождь, и двор выглядел серым и унылым.
— Ты против меня, да? — тихо спросила она. — Как и все остальные.
— Я не против тебя, дочка. Я за Мишу. И за тебя тоже. Только видишь ли, иногда то, что мы считаем правильным, может оказаться совсем не тем, что нужно.
— Что ты имеешь в виду?
Валентина Степановна села обратно в кресло. Она долго молчала, обдумывая слова.
— Знаешь, когда ты была маленькой, я тоже думала, что знаю, что для тебя лучше. Заставляла заниматься музыкой, хотя ты больше любила рисовать. Водила на танцы, хотя ты хотела в спортивную секцию. Мне казалось, что я делаю правильно, что готовлю тебя к жизни.
— И что? — насторожилась Алина.
— А то, что ты выросла и стала делать всё наоборот. Назло мне, назло себе иногда. Потому что я не слушала тебя. Не спрашивала, что ты хочешь.
— Причём тут это? — Алина повернулась к матери. — Мы же о Мише говорим!
— О Мише и говорим. Он не хочет праздника. Он прямо сказал. А ты не слушаешь.
— Он ребёнок! Дети не всегда знают, что для них лучше!
— А взрослые знают? — грустно улыбнулась Валентина Степановна. — Аля, мне уже семьдесят два года. И я понимаю, что чаще всего дети прекрасно знают, что им нужно. Просто мы не хотим их слышать.
Алина подошла к креслу матери, села на подлокотник.
— Мам, я так боюсь его потерять, — прошепталаИ как только она произнесла эти слова, Миша тихо вышел из своей комнаты, подошёл к ним и обнял обеих, прошептав: “Главное, что мы вместе”.
