Одна сковородка на двоих
Бывает, люди перестают ругаться. И это не потому, что помирились. Это значит — конец. Дмитрий и Светлана прожили вместе двадцать лет. Не вечность, конечно, но и не пару месяцев. Сначала — страсть, потом дети, потом бесконечные хлопоты. А потом — усталость. От всего. И друг от друга.
Поначалу ещё пытались. Кричали, мирились, хлопали дверьми, искали причины, прощали, снова сходились. Но потом наступила тишина. Глухая, как в танке. Перестали спать в одной кровати. Разошлись по комнатам. Вроде и не враги, но и не родные. Просто два чужих человека в одной квартире. И самое страшное — начали есть отдельно. У него — свой холодильник. У неё — свой. Свои тарелки, свои кружки. Своя жизнь. Это и был конец. Тот, о котором не говорят вслух.
Про развод никто не заикался. Зачем? И так всё понятно. Дмитрий познакомился с женщиной в санатории. Стал ездить туда один, без Светланы. Татьяна оказалась спокойной, заботливой. Писала ему письма, спрашивала, как дела, присылала рецепты. Светлана никого не встретила. Её одиночество было тяжёлым и тихим, как камень на сердце. Но она не ныла. Просто жила. Будто ждала, что само рассосётся.
Утро было как обычно. Кухня залита солнечным светом, в воздухе пахло подгоревшим маслом. Светлана стояла у плиты. На плите — маленькая сковородка. А на ней — одно яичко. Не омлет. Не завтрак на двоих. Просто — яичко. Маленькое, как и сковородка. Маленькое, как и сама Света. Халат — потертый, волосы — в неудачной завивке. Она держала лопатку и даже не смотрела на сковородку. Просто стояла.
Дмитрий зашёл на кухню. Молча. Поставил чайник, хотел налить себе чаю. Всё уже было решено. Он уйдёт. Скоро. Осталось только собрать вещи. Но в этот момент она обернулась. Посмотрела на него с такой беззащитностью, что у него сердце ёкнуло.
— Будешь яичко? — тихо спросила она и протянула крохотную сковородку.
Его будто током ударило. Всё всплыло перед глазами. Общага. Один матрас. Один стакан. Одна вилка на двоих. И та же девчонка в халате, только тогда — весёлая, озорная, с чёлкой, как у жеребёнка. Она смеялась и говорила: «У нас даже яичко пополам!»
Он поставил сковородку. Обнял её. Прижал так, как тогда, в самом начале. И начал говорить. Спутанно, глупо. Что он дурак. Что закопался в себе. Что забыл, что она — его. Что всё, что казалось серым и ненужным, на самом деле было самым важным. Может, он даже плакал. Она не видела — она ведь маленькая, а он — высокий.
На сковородке всё ещё лежало яичко. Желток — как золотая монетка. Как знак. Как спасение.
Потом он остался. Снова стали есть вместе. Сначала молчали. Потом начали разговаривать. Осторожно. А потом, не сразу, но снова научились смеяться.
…Любовь не всегда кричит. Иногда она живёт в тишине. В одной сковородке. В простом вопросе: «Будешь яичко?» Потому что если тебе его предлагают — значит, ты всё ещё не чужой.
