Тихая женщина громко заговорила
— Василий Петрович! Да сколько же можно терпеть?! Уже второй раз за неделю вы заливаете мою квартиру! — кричала снизу соседка, размахивая мокрой тряпкой перед самым носом Веры Николаевны.
— Я же извинился! Батарея течёт, слесаря вызвал! — оправдывался муж, стоя в дверях в одних трусах и майке.
— Извинился! А мне что, с потолка капли собирать? Обои новые только поклеила! Вы там вообще за хозяйством смотрите?
Вера стояла за спиной мужа, сжав кулаки. Галина Ивановна была права, но Василий, как всегда, слушать не хотел. Батарея и правда подтекала уже месяц, а он всё откладывал ремонт.
— Да перестаньте орать, как на базаре! — не выдержал он. — Починю, сказал же!
— Когда? Когда у меня весь потолок обвалится? — Седые волосы соседки растрепались, щёки пылали от гнева.
Вера тихо подошла к мужу, коснулась его плеча.
— Вася, давай я завтра сама слесаря найду. У меня есть знакомый мастер, — прошептала она.
— Отстань! Сам разберусь! — отмахнулся он, даже не повернувшись.
Галина Ивановна взглянула на Веру с жалостью. Они знали друг друга восемь лет, с тех пор как Николаевы переехали в этот дом, но за всё это время соседка ни разу не слышала, чтобы Вера Николаевна повысила голос. Всегда тихая, всегда согласная, всегда извиняющаяся за мужа.
— Ладно, Вера Николаевна, я понимаю, виноваты не вы. Но решайте уже что-нибудь! — Соседка развернулась и ушла.
Василий хлопнул дверью и направился на кухню, где на плите дымился борщ. Вера шла следом, по привычке молча.
— Чего надулась? — буркнул он, садясь за стол. — Налей-ка борща.
Она взяла половник, но руки дрожали. Капли красного супа упали на чистую скатерть, которую она гладила с утра.
— Неряха! — проворчал Василий. — Даже налить нормально не можешь!
— Прости, — прошептала она, торопливо вытирая пятно.
За обедом он жаловался на работу, начальника, коллег — на всех подряд. Вера кивала, изредка вставляя: «Да, ты прав» или «Конечно». Так было всегда — все двадцать три года их брака.
После еды Василий улёгся на диван смотреть футбол, а Вера пошла мыть посуду. В кухонном окне она увидела, как соседка развешивает бельё. Галина Ивановна заметила её взгляд и помахала рукой. Вера робко ответила тем же.
Вечером, когда муж заснул перед телевизором, она тихо вышла и спустилась к соседке. Та открыла дверь в халате, с чашкой чая в руках.
— Вера Николаевна! Заходите, чаю налью?
— Спасибо, не надо. Я на минутку. Хотела посмотреть, как у вас там потолок.
В ванной картина была печальной: большое жёлтое пятно, обои отклеивались.
— Боже мой! — ахнула Вера. — Галина Ивановна, простите нас! Я завтра же найду мастера, сама заплачу!
— Да не в деньгах дело, — вздохнула соседка. — Просто сил нет терпеть. Вы же видите, какой у вас муж — вечно виноватых ищет, а сам ничего не решает.
Вера опустила глаза. Признать это вслух она не могла.
— Он устаёт на работе, — тихо сказала она.
— Вера, а вы-то как живёте? — вдруг спросила Галина Ивановна. — Я вас столько лет знаю, и ни разу не видела, чтобы вы улыбнулись.
— Всё нормально… — та растерялась.
— Дети есть?
— Нет. Не получилось.
— А хотели?
Вера помолчала, потом кивнула.
— Очень. Но Василий говорил — то рано, то денег нет, то не готов. А теперь уже поздно.
Галина Ивановна поставила чашку и подошла ближе.
— А чего вы хотите? Не он — вы сами?
— Не знаю, — честно призналась Вера. — Я уже забыла, чего хочу. Всгда думала только о нём…
— Вера Николаевна, да вы же красавица! И сорок пять лет — не возраст. Почему себя так не цените?
Она посмотрела в зеркало. Лицо ещё не старое, глаза живые, фигура стройная. Но взгляд — усталый, потухший.
— Не привыкла спорить. Мама говорила, жена должна мужу подчиняться.
— А она была счастлива?
Вера задумалась. Мать… вечно в тени отца, тихая, покорная. Счастливой её она не помнила.
— Нет, — прошептала она.
— Вот видите. А вы её путь повторяете.
Когда Вера вернулась, в квартире стояла тишина. Василий храпел на диване, от него пахло перегаром — видимо, выпил после её ухода. На кухне — грязная посуда, крошки на столе.
Она машинально начала убирать, но вдруг остановилась. Посмотрела на мужа, на беспорядок. Что-то внутри дрогнуло, как натянутая струна.
Утром Василий проснулся злой, с похмелья.
— Где завтрак? — проворчал он, заходя на кухню.
— Сделай сам, — ответила Вера, не отрываясь от кофе.
— Что?!
— Я не прислуга.
Он остолбенел. За двадцать три года она ни разу не отказывалась готовить.
— Ты с ума сошла? Температуру мерила?
— Я здорова. Просто устала быть бесплатной кухаркой.
— Да ты… — Он покраснел. — Кто тебя кормит, одевает?
— Я работаю бухгалтером. И квартира на маму оформлена, если забыл.
Василий вспыхнул.
— Ах, вот как! Да я без тебя проживу!
— Проживёшь, — согласилась она. — Но батарею чинить надо. И перед Галиной Ивановной извинись.
— Ничего я не буду! — Он хлопнул дверью, уходя на работу.
Вера допила кофе, оделась и вызвала слесаря — того, что дала соседка. Мастер приехал быстро, починил батарею.
— Давно течёт? — спросил он, собирая инструменты.
— Месяц.
— Эх, зря тянули. Соседей залили?
— Да, — вздохнула она.
— Теперь всё в порядке.
Вечером Василий вернулся ещё злее.
— Слесарь приходил?
— Да. Починил.
— Сколько взял?
— Две тысячи.
— Две тысячи?! Да я бы за сто рублей справился!
— Когда? — спросила Вера.
— Когда надо было!