Тайны в полумраке
В хмурый вечер, пока копался в старых вещах родительского дома, Лидия набрела на разговор, перевернувший её жизнь. Она сидела в своей комнате, когда встревоженный голос матери донесся с кухни:
— Лида, может, вернёшься к нему? Ну что за капризы — бросила всё и сбежала?
— Мама, я же объясняла, это ненадолго, — устало ответила Лидия. — Квартиранты скоро освободят дедушкину квартиру в Екатеринбурге, я туда переберусь. Не хочу вам мешать.
— Какая мешанина, Лида? — голос матери дрожал. — Жили с Димой, всё было хорошо. Не пил, не гулял. Чего тебе ещё? Привыкайте друг к другу, не первый год вместе!
Лидия усмехнулась, глядя в окно, за которым моросил осенний дождь. Внутри её бушевала буря. Как объяснить матери, что её брак напоминал спектакль под пристальными взглядами зрителей?
— Мам, ты не знаешь, как я жила все эти годы, — голос её задрожал. — Ты вечером шторы задергиваешь? Вы с папой в комнате вдвоём или в окружении всей улицы? Если вам что-то личное, об этом сразу узнаёт весь двор? Нет? А у нас — да! Я будто в прозрачном доме, где каждый шаг, каждый вздох — на показ. Не удивлюсь, если весь район знает, какой у меня цвет нижнего белья или… — она запнулась, — чем мы с Димой занимались ночью. И ты считаешь это нормой?
Мать замолчала, поражённая. Лидия продолжала, не в силах остановиться:
— А знаешь, кто всем об этом рассказывает? Мой муж! Тот самый, от которого я сбежала. Он не умеет молчать! Я умоляю: «Дима, это только между нами», а через час уже все знают. Он смотрит невинно: «Ну я же по секрету сказал, чего ты?» — Лидия стиснула кулаки. — В последний раз он устроил скандал, кричал, что так привык, что его мама просто заботливая. Ну зачем, скажи, его маме знать, в какой день мы решили зачать ребёнка?!
Мать ахнула, прикрыв рот ладонью.
— Да, мам, так и было! — Лидия чуть не кричала. — Звонит мне его мать, спрашивает, как прошло, волнуется за внуков. Даже к бабкам ходила, травки мне подсовывала через Диму, чтобы в чай подмешивал! Это был предел. Я не могу так! Иду по улице, а люди ухмыляются, будто знают, чем мы вчера занимались. Уже паранойя! Его мать звонит и заботливо уточняет, не забыла ли я встать в позу берёзки после… ну, ты поняла. Хватит!
Лидия замолчала, тяжело дыша. Мать смотрела на неё в ужасе, не находя слов.
— А сюрпризы? — продолжила Лидия тише. — Сюрпризов не бывает. Он всё разболтает! Подарит что-то, а я уже месяц как от соседки знаю, что он купит. Хорош, да, не пьёт, не курит, работяга. Но этот его язык… Не могу, мама.
Отец, обычно молчаливый, внезапно встрял:
— Хватит, мать, дочку пилить! — его голос был твёрд. — Сказала не может — значит, не может. Кто её поддержит, если не мы? Живи, дочка, сколько надо.
Он повернулся к Лидии, смягчив тон:
— Знавал я таких, как твой Дима. В бригаде у нас один был, Косорукий Болтун. Ничего ему не доверишь — мигом по всему заводу разнесёт. Говорил, вся семья такая, от отца пошло. Может, врал. Но жить с таким — ад.
Лидия кивнула отцу и ушла в комнату. Она любила уютную квартиру, где всё было пропитано теплом. Но жить с Димой, чья болтливость стирала границы, было невыносимо.
В дверь постучали. Мать вошла, теребя фартук.
— Лида, ты правда разводиться собралась?
— Мам, дай подумать, — вздохнула Лидия. — Но, скорее всего, да. Он не изменится.
— А вдруг исправится? — с надеждой спросила мать.
— Не исправится, — отрезала Лидия. — Думаешь, мне легко?
Мать ушла, а Лидия легла на кровать и расплакалась. Она не ожидала, что брак с Димой — обаятельным, надёжным, добрым с виду — закончится так. Ещё до свадьбы были звоночки: однажды они ночевали на даче, а потом все тётки во дворе начали ей подмигивать и ласково называть. Свекровь как-то обронила, что нынешние девки «ветренные», а Лидия — «чистая». Спустя годы, в ссоре, свекровь бросила, что знала о её невинности ещё до свадьбы.
— Ты рассказал своей матери?! — кричала тогда Лидия.
— Ну и что? Она так радовалась! — ответил Дима, не понимая её гнева.
Это был конец. Лидия поняла — больше не выдержит.
Прошло три месяца. Лидия переехала в другой район Екатеринбурга, подальше, чтобы начать заново. Она не ждала встретить здесь Диму.
— Привет, Лид, — он стоял у подъезда, переминаясь.
— Привет, — холодно ответила она.
— Поговорим?
— Ты диктофон включил? — язвительно спросила Лидия. — Чтобы потом слово в слово пересказать?
Дима покраснел.
— Я хотел извиниться. Я всё понял, Лид. Хватит дурака валять. Мне без тебя плохо. Я исправлюсь.
— Мне тоже без тебя плохо, — призналась она, но тут же добавила: — Но ты сам выбрал. Не можешь молчать — всё, конец.
— Ты подала на развод? — тихо спросил он.
— Да.
— У тебя кто-то есть?
— Никого, — отрезала Лидия. — Но будет. И он, в отличие от тебя, не будет трепаться о наших делах. Уходи, Дима.
Она развернулась и ушла, чувствуя, как сердце сжимается. Весь вечер ждала звонков свекрови, друзей, соседей — все должны были, по её расчётам, начать упрекать, мол, как она посмела бросить такого «хорошего» Диму. Но телефон молчал. Ни на следующий день, ни через неделю — никто не позвонил.
А вот Дима начал появляться. То у подъезда, то в ближайшей столовой.
— Ты что тут делаешь? — спросила она однажды.
— Я в отпуске, Лид, — ответил он, глядя в сторону.
Отпуск закончился, но он остался. Свекровь звонила, спрашивала, как дела, но о сыне — ни слова. Пока однажды не прорвалось:
— Лида, ты Димку не видела? Как он там?
«Ну”Лида чуть усмехнулась, глядя на его растерянное лицо, и вдруг поняла — он действительно изменился.”
