**Тайны на виду**
Один мрачный вечер. Разбирая вещи в родительском доме, я наткнулась на разговор, изменивший всё. Сидела в комнате, когда голос матери, дрожащий от тревоги, донёсся с кухни:
— Света, может, вернёшься к нему? Ну как так – бросила всё и уехала?
— Мам, я же говорила, это ненадолго, – устало ответила я. – Сквартиранты освободят дедушкину квартиру в Екатеринбурге, и я перееду. Не хочу вам мешать.
— Да какая мешанина, Свет? – голос мамы дрогнул. – Жили ты с Игорем, всё хорошо. Не пил, не гулял. Чего тебе ещё? Научитесь уступать, не первый год вместе!
Я горько усмехнулась, глядя в окно, где моросил осенний дождь. Внутри поднималась буря. Как объяснить, что мой брак был будто жизнь под стеклом?
— Мам, ты не знаешь, как я жила все эти годы, – голос задрожал от слёз. – Ты шторы на ночь закрываешь? А в спальне вы с папой вдвоём или с толпой соседей? У вас личное остаётся личным? Нет? А у нас – нет! Я будто в аквариуме: каждый шаг, каждый вздох – на виду. Не удивлюсь, если весь двор знает, какого цвета моё бельё или… – запнулась, – чем мы с Игорем ночью занимались. И ты думаешь, это норма?
Мама молчала, поражённая. Я не могла остановиться:
— А знаешь, кто всему району треплется? Мой муж! Тот самый, от которого я ушла и к которому не вернусь. У него язык без костей! Я прошу: «Игорь, это только между нами», а через час уже все в курсе. Он глаза хлопает: «Ну я же по секрету!» – я сжала кулаки. – В последний раз он устроил скандал, кричал, что так привык, что его мама не со зла, просто волнуется. А зачем, скажи, его маме знать, в какой день мы ребёнка зачинаем?!
Мама ахнула, прикрыв рот.
— Да, мам, так и было! – я почти кричала. – Звонит мне его мать, спрашивает, как «всё прошло», переживает за внуков. Даже к бабкам ходила, травы мне подсовывала, чтобы Игорь в чай подмешивал! Это был последний гвоздь. Я не могу так! Иду по улице – люди улыбаются, будто знают, что мы вчера делали. Уже паранойя! Его мать звонит и заботливо интересуется: «Стоишь ли на голове после… ну, ты поняла». Сил нет!
Я замолчала, тяжело дыша. Мама смотрела на меня в ужасе.
— А сюрпризы? – тише добавила я. – Их нельзя сделать. Он всё разболтает! Подарит что-то, а я ещё месяц назад от тёти Люды знаю, что купит. Хороший, да, работящий, не пьёт. Но этот его язык… Не могу, мам.
Отец, обычно молчаливый, вдруг твёрдо встрял:
— Хватит, мать, дочку пилить! Сказала – не может, значит, не может. Кто её поддержит, если не мы? Живи, доча, сколько надо.
Потом повернулся ко мне, смягчившись:
— Знавал я таких, как твой Игорь. На заводе один был – Балаболкой звали. Никакой тайны не хранил – всё разносил. Говорил, вся семья такая, от деда пошло. Может, врал. Но жить с таким – пиздец.
Я кивнула и ушла в комнату. Любила свой уют, но жить с Игорем, чья болтовня стирала границы, было невыносимо.
В дверь постучали. Мама вошла, теребя фартук.
— Света, ты правда на развод подаёшь?
— Мам, дай подумать, – вздохнула я. – Но скорее да. Он не изменится.
— А вдруг исправится? – с надеждой спросила она.
— Не исправится, – твёрдо сказала я. – Думаешь, мне легко?
Мама ушла, а я уткнулась в подушку. Не ожидала, что брак с Игорем – таким надёжным и добрым на вид – рухнет. Ещё до свадьбы были звоночки: как-то ночевали на даче, а потом все тётки начали мне подмигивать. Свекровь как-то обмолвилась, что нынешние девки «гулёные», а я – «чистая». Спустя годы, в ссоре, она ляпнула, что знала о моей невинности ещё до свадьбы.
— Ты своей матери рассказал?! – орала я тогда.
— Ну и что? Она радовалась! – Игорь не понимал моего гнева.
Это был перелом.
Прошло три месяца. Я переехала в другой район Екатеринбурга, подальше. Но однажды он стоял у моего подъезда, переминаясь.
— Привет, Свет, – сказал он.
— Привет, – холодно ответила я.
— Поговорим?
— Диктофон включил? – съязвила я. – Чтобы потом всем пересказать?
Он покраснел.
— Я хотел извиниться. Я понял. Мне без тебя плохо. Я исправлюсь.
— Мне тоже без тебя плохо, – призналась я. – Но ты сам выбрал. Не умеешь молчать – всё, конец.
— Ты подала? – тихо спросил он.
— Да.
— У тебя есть кто?
— Никого, – отрезала я. – Но будет. И он, в отличие от тебя, не будет трепаться. Уходи, Игорь.
Я развернулась, сердце болело. Ждала звонков от свекрови, соседей – все должны были меня костерить. Но телефон молчал.
А Игорь стал появляться каждый день. То у подъезда, то в столовой рядом.
— Ты что здесь делаешь? – спросила как-то.
— В отпуске, Свет, – ответил он, глядя в сторону.
Отпуск кончился, а он всё приходил. Свекровь звонила, спрашивала, как дела, но о сыне – ни слова. Потом не выдержала:
— Света, ты Игоря не видела? Как он?
«Ну вот», – подумала я, но ответила:
— Нормально. Работает. Иногда видимся.
— Ой, хорошо, – обрадовалась она. – Только ему не говори, что я спрашивала. Он теперь ничего не рассказывает.
Я удивилась. Неужели изменился? Решила дать шанс, но никому не сказала.
Потом мы вернулись в родной город. Родители, друзья – все в шоке. Никто не знал.
Шла из магазина – соседка улыбнулась:
— Здравствуй, Света!
Я кивнула, но улыбки стали шире. «Опять трепнет?» – замерло сердце.
— Ты чего кофту наизнанку надела? – засмеялась баба Га́ля. – От— А то вдруг опять свекровь узнает, чего у нас с Игорем в планах, — рассмеялась я, и тут же поняла, что больше не боюсь.
