Дорогой дневник,
Никогда не думала, что эти страницы станут свидетелями моего горя. Но сегодня мне некуда девать боль, кроме как излить её здесь. Пусть слова станут хоть каким-ото облегчением.
Я — Ольга, мне 45. С Сергеем мы прожили 24 года. Казалось, что вместе мы — как крепкий дуб, который не сломает никакая буря. Пережили всё: первые годы в крохотной квартире на окраине Москвы, рождение детей, бесконечные кредиты за машину, уход бабушки. Я верила, что мы — одно целое.
Сергей никогда не давал поводов для ревности. Не идеал, но мой. Я не копалась в его телефоне, не допытывалась о задержках с работы. Доверие было нашим фундаментом. О, как я заблуждалась…
Месяц назад мы планировали поехать к его родителям в Тверскую область. В последний момент он отказался — «срочный проект». Я махнула рукой, собрала детей и уехала. Но дочь, Аня, заскучала, и мы вернулись раньше.
Квартира встретила меня тишиной. Но из спальни доносились странные звуки. Сердце сжалось, ещё не понимая почему. Я открыла дверь… Боже. На нашей кровати, где зачинались дети, где мы шептали ночами «люблю», он лежал с девчонкой. Лет восемнадцати, не больше. Она метнулась к двери, даже не глянув в мою сторону. Сергей стоял бледный, словно призрак.
Сын, Игорь, бросился на него с кулаками. Еле оттащила. Дочь рыдала, кричала, что он ей больше не отец. Они выгнали его в тот же вечер. Позже узнала — снял номер в гостинице где-то в центре. А я сидела на кухне, держа в руках остывший чай, и не могла осознать: это мой дом? Моя жизнь?
На следующий день подала на развод. Не желала дышать с ним одним воздухом. Как он посмел привести эту… ребёнка в наш дом? На нашу постель? Меня тошнило. От предательства. От грязи.
Потом выяснилось: та девочка моложе нашей Ани. Сергею — 44. Что с ним? Кризис? Безумие? Или этот демон сидел в нём все годы, а я просто не видела?
Теперь ночами перебираю воспоминания. Разве он не смеялся, когда мы готовили вместе пельмени? Не целовал мне руки, когда мы гуляли по Петровскому парку? Говорил же, что счастлив. А я верила. Теперь знаю: слова — ветер, если за ними — подлость.
Сплю плохо. Иногда просыпаюсь от собственного крика — снова вижу ТУ сцену. Дети стали моим щитом, но их боль — моя вина. Они не понимают, как отец мог так поступить. Он украл у них семью. Ради чего? Минутного увлечения, которое даже имя его не запомнит?
Не знаю, как жить дальше. Всё, во что верила, рассыпалось. В зеркале — чужая женщина с тёмными кругами под глазами. Где я ошиблась? Я отдавала ему всё: молодость, тепло, верность. А получила — нож в спину.
Прощу ли? Нет. Но я — выстою. Ради детей. Ради себя. Чтобы доказать: сломать можно жизнь, но не силу духа. Слёзы не спасут, но они — как дождь: очищают. Когда-нибудь я снова научусь смеяться.
Это будет новая глава. Без лжи. Без него. Где я — хозяйка своей судьбы.
