-Толик, больше ко мне не заходи. Договорились? — спокойно попросила я.
— Как это? Сегодня не заходить? — не понял Толик.
…Было раннее утро, он уже стоял в прихожей, торопясь на работу.
— Нет, вообще. Больше не приходи, — уточнила я.
— Хм… Что случилось, Людка? Ладно, днем позвоню, — Толик наспех поцеловал меня в щеку и выскочил за дверь. Я закрыла её с облегчением.
…Эти слова дались мне нелегко. Толик стал почти родным. Этой ночью я прощалась — страстно, безудержно. Он ничего не понял, только удивился:
— Люда! Ну ты сегодня огонь! Королева! Оставайся такой всегда! Люблю тебя, крошка!
…Когда-то мы дружили семьями: я, мой муж Слава, Толик и его жена Ласточка (так он ласково звал свою Ларису). Молодость была бурной, весёлой, беззаботной. Честно говоря, Толик мне всегда нравился. Если покупала платье или туфли, думала: а понравится ли ему? Ласточка была моей лучшей подругой. Сколько всего мы вместе пережили — не пересказать! Я знала, что Толик ко мне неравнодушен, но дистанцию мы держали.
На встречах он обнимал меня и шептал на ухо:
— Людочка, как я по тебе соскучился!
Вообще, когда дружат семьями, всегда есть симпатии — мужчина к чужой жене или наоборот. Человек слаб. Кто-то тайно вздыхает, кто-то влюблён. Поэтому и дружат… пока не пробьёт час. Я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной. Рано или поздно они «додружатся» — это как разводить костёр возле стога сена. Рано или поздно всё сгорит. Хотя, может, и бывают исключения. Редкие.
…Мой Слава сладко облизывался, поглядывая на Ласточку. Я не раз замечала и давала ему подзатыльник.
Он отмахивался:
— Люд, не придумывай! Мы же друзья!
А потом со смехом добавлял:
— Кто в гробу, тот не грешит…
В Ласточку я верила как в себя. Она не переступила бы черту. А вот мой Слава любил похаживать на сторону. Потому мы и развелись через двадцать лет. Он женился на одной такой «ягодке», когда та завела речь о наследнике. К тому времени наши дети уже выросли и разъехались. Я собрала Славе вещи и отпустила с миром.
«Ну вот и настало то самое женское одиночество», — поначалу горевала я.
Толик с Ласточкой часто заглядывали, пытались утешить. Честно говоря, я не страдала. Разве что праздники разлюбила — приходилось слоняться по квартире, словно тень. В праздники одиночество ощущаешь острее всего. Не с кем перекинуться словом, повздорить, поплакать в конце концов.
…Через три года Толик овдовел. От смерти не убежишь. Ласточка мучительно болела и перед смертью завещала мне своего мужа.
Так и сказала:
— Люда, присмотри за Толей. Не хочу, чтобы он другой достался. Ты ему всегда нравилась, я это знала. Живите вместе.
Толик горевал, поставил жене памятник, цветы на могиле сажал. А потом начал приходить ко мне. Я принимала его с распростёртыми объятиями — грела, заботилась, любила. Нам было что вспомнить, над чем посмеяться.
…Много прошли вместе. Радость и горе делили пополам. Но со временем я стала уставать. Раздражалась на него, спорила по пустякам. Понимала — не моё!
Запах чужой, постель холодная, юмор не тот. Толик говорил, как слепой о красках — скучно, без огня. Был привередлив в еде, в одежде. Видно, Ласточка очень его любила, раз терпела все его капризы.
Меня терзали сомнения. Может, я просто привыкла жить одна? Вся симпатия к Толику испарилась. Когда он начал меня бесить, решила — подарю незабываемую ночь (пусть запомнит!) и порву навсегда.
А Толик искренне верил, что у нас всё прекрасно. На мои колкости отвечал улыбкой. Руки целовал, взглядом не обижал. Никогда не спорил.
Бывало, скажет с улыбкой:
— Людочка, не сердись. Я всё исправлю. Ты от меня не избавишься. Кто тебя ещё так любить будет?
И правда, кто? После таких слов я таяла, как снег на солнце.
…Толик позвонил в обед.
— Люда! Что случилось? Всё в порядке? — забеспокоился он.
— Всё в порядке. Приходи пораньше. Соскучилась, — виновато пробормотала я.
Ну вот, думаю, ты мой чемодан с отломанной ручкой — и выбросить жалко, и нести неудобно…
Наши дороги переплелись. Что делать? Бросить вдовца на произвол судьбы? Пропадёт бедняга…
