Это точно не было случайностью.
Лера летела на дискотеку, будто на крыльях.
Короткая джинсовая юбка, обтягивающие лосины с металлическим блеском, белоснежные кроссовки, топик с принтом топ-модели, высокий хвост, перехваченный массивной резинкой. Губы — розовым глянцем, глаза — в ярких тенях. Настоящая королева.
Все твердили, что Лерка — чудо. Она и сама это знала. Гордость района. Поступила в московский вуз — сама. Без блата, без протекции.
А помнишь, как ворчала тетя Марфа Ивановна?
— Тебе, Морозова, до университета — как до звезд допрыгнуть! Техникум — и то счастье, если отчим подсуетится. А так — место у тебя только у дворников.
Ах да, точно. Отчим. Родной отец давно растворился в тумане. А отчим… вряд ли станет хлопотать за «такую бестолочь».
Марфа Ивановна ждала слез. Но Лера поднялась, посмотрела ей прямо в глаза и спокойно, почти вызывающе бросила:
— Посмотрим, кто кем окажется.
Тетка скривила губы и пообещала «теплый прием» на экзамене. Но Лера сдала. И поступила. Сама. Без «особых условий». Вот так.
— Девушка, не желаете чистого и вечного чувства?
— С тобой? Крылов, у тебя совсем крыша поехала?
— Лер, ну ты чего. Как жизнь?
— Лучше не придумаешь.
— Фигура у тебя… ммм…
— Хочешь такую же?
— Хочу.
— Приходи, наряжу — будешь не хуже.
— Ой, злая ты, Морозова. А может, я тебя люблю.
— Проваливай, нечисть, бабка мне осиновый крест освятила — и от таких, как ты, и от дурных снов.
— Ну что ты…
— А вот так. На всякий случай.
Они шли по вечерней улице, перекидываясь шутками. Молодые. Свободные. Неуязвимые.
— Слушай, а давай в понедельник завалимся в школу? — предложил Крылов.
— Ты сбрендил? Зачем?
— Представь, как Марфа Ивановна обалдеет, когда узнает, что ты сама поступила. В университет.
Лера усмехнулась.
— Плевать я хотела. А ты как?
— Отгуляю лето, а потом — в армию. Ты меня ждать будешь?
— Ага. Сяду на лавочку, в платочке, носочки тебе вязать. Километров десять.
— Да иди ты…
— Ну и иду.
— О, глянь, это же Катька! Она в ПТУ пошла?
— Угу. Каждому свое. Ладно, Вань, я пошла. Вон мои девчонки. А ты с Катькой крутишься?
— Да не, ну… так, болтаемся.
— Она хорошая. Она дождется. А я — нет.
— То есть мне вообще не светит?
— Нет. — Четко ответила она. И ушла.
Учеба давалась Лере легко. Не потому что было просто — просто она не ныла.
— Как ты все успеваешь? — удивлялась соседка.
— А что?
— Ну, и в кино, и на дискотеки, и учишься…
— Не знаю, — пожала плечами Лера. — Просто живу. Не ною. С парнями не связываюсь. Учеба — мое будущее. А гулять? Когда, если не сейчас?
— А я замуж хочу. За богатого.
— А я — нет.
С Антоном Лера познакомилась на танцах. Он был слишком навязчив — она сбежала. Но на следующий день он пришел в общагу. С цветами, с конфетами. Она — дверью перед носом. Он — с билетами в кино. Она — мимо.
Девчонка уже нервно дергала глазом от его внимания. Ненавидела почти. А тут еще Крылов письма из армии шлет. Тоскует. Но не про службу пишет, а про чувства.
А она знает этого Крылова — как до четырнадцати в коричневых колготках под штанами бегал… Как бабка его к знахарке таскала — от мокрой постели лечиться.
Антон гонял на мотоцикле, караулил ее, как в дурном сериале. А потом… потом он упал. На ее глазах. И она, не раздумывая, бросилась к нему. Не потому что Антон. А потому что человек.
И почему-то… согласилась на свидание.
Полгода они встречались. Не бабочки в животе. Не любовь. Но как-то… рядом. Он стал родным.
Потом письмо от Крылова: обиды, грязь, гнев. Кто-то настучал. Да она и не скрывалась.
С Антоном было проще. Он был рядом. Надежный. С ним можно было мечтать. О свадьбе. О будущем.
— Тебе везет, Лерка, — вздохнула соседка.
— В чем?
— С Антоном. Ты знаешь, кто он?
— То есть?
— Папа у него — большая шишка. Мотоцикл купил. Теперь машину. Он у них один. Богатые. В возрасте.
— И?
— Говорят… у него уже невеста есть. Оля. Отцы бизнес хотят объединить.
Вечером Лера спросила у Антона. Он заерзал.
— Это все отец. Я против. Оля мне не нужна. У меня есть ты. Уедем.
— На выходные поеду к родителям.
— Хорошо… — и ей показалось, он вздохнул с облегчением.
Когда она вернулась — что-то было не так. Девчонки смотрели странно. Парни — с усмешкой.
— Что случилось?
— Садись… Лер… Антон… Он…
— Что?
— Он женился.
Ни дрожи. Ни слезы. Внутри — обвал. Но снаружи — камень.
— И что?
— Ты так спокойна…
— А какой мне быть? Я знала. Уехала, чтобы понять. А он — женился. Я позволила. Все логично.
Она наклонилась к соседке:
— Не произноси его имя. Никогда. Для меня его нет.
После выпуска Лера не поехала домой. Поехала — в роддом.
Родился Ванька. Крепкий. С хваткой на жизнь.
— Лерочка… ты… отцу скажешь?
— Мама, никогда. И не спрашивай.
— Хорошо, просто… Я надеялась, ты не повторишь мою судьбу.
— И не повторю. Ты вышла за отца. Я — нет.
— Вы поживете у нас?
Лера увидела: мать боится. Отчим — не рад.
— Поняла. Даже из роддома не заберете?
— Что ты, Лерочка… конечно заберем…
Они приехали. Отчим молча пожал руку.
— Отец сказал, месяц-другой поживете.
— Спасибо. Мы быстро.
ВаньВанька почти не плакал — будто знал, что здесь им не рады.
