Сегодня снова перечитывала дневники. Странно, как жизнь может перевернуться в одно мгновение…
Сижу на кухне, кручу в руках чашку с остывшим чаем. «Простить? Нет, предательство не прощают. Хотя… Жила же нормально все эти годы. Квартира в центре Петербурга, достаток, ни в чём не нуждалась. И всё равно…»
Ещё в школе я была отличницей. Так родители воспитали — всё должно быть идеально.
А вот Артём учился кое-как, только по математике у него были пятерки. На олимпиадах всех побеждал. Вечно ходил растрёпанный, волосы в разные стороны. Когда что-то не получалось, запускал в них пальцы. Слегка сутулился, а эти очки в толстой оправе делали его похожим на ботаника. Девчонки его не интересовали — только формулы да теоремы.
Однажды его толкнули на перемене, очки разбились. На уроке он щурился, пытаясь разглядеть доску. Я вдруг заметила его профиль — точёный, с гордым подбородком, прямым носом, пушистыми ресницами.
— Без очков он ничего так, — прошептала мне подруга Катя, толкнув меня в бок.
Я покраснела, но через пять минут снова смотрела на него. После уроков подошла:
— Тебе без очков лучше. Линзы не пробовал?
На следующий день он пришёл без очков и не щурился. Видимо, родители купили линзы.
— Ну как? — спросил он на перемене.
— Гораздо, — улыбнулась я.
С этого дня мы стали встречаться. Он рассказывал о теоремах, а я слушала, не отрывая глаз. Подтягивала его по русскому.
Благодаря победам на олимпиадах перед ним были открыты все вузы. Из-за него я не поступила на филфак в родном городе, а поехала в Петербург, лишь бы быть рядом.
Когда учёба подходила к концу, родители требовали моего возвращения. Я уже смирилась, но перед самым отъездом он сделал предложение — неуклюже встал на колено, протянув кольцо, как в старом кино.
Артём поступил в аспирантуру, стал преподавать. Молодым преподавателям дали комнатку в общежитии — крохотную кухню, узкую кровать.
Я училась средне, и перспектив у меня не было. Через год родилась дочь, и я не вернулась в школу. Артём защитил кандидатскую, получил премию за какую-то сложную теорему. Я сидела дома, растила Лизу.
Его статьи печатали за границей. Приглашали в Оксфорд. Докторская степень открыла новые возможности. Мы переехали из общежития в квартиру в центре.
Знакомые считали нас идеальной семьёй. Вся моя жизнь крутилась вокруг Артёма и Лизы, которая выросла красавицей и рано вышла за перспективного архитектора.
Но всё рухнуло в один день. Готовила обед, когда раздался звонок.
— Вы жена Артёма Соколова? Я звоню, чтобы предупредить. Ваш муж вам изменяет. Не вешайте трубку, — попросила незнакомка. — У него был роман с моей дочерью. Еле вытащили её из депрессии. Теперь он с молодой преподавательницей. Вместе ездят на конференции… Алло, вы ещё слушаете?
Я не верила сплетням, но решила проверить. Пришла в университет, нашла его аудиторию, ждала.
Когда он вышел, я стояла в толпе, но он прошёл мимо — никогда не смотрел по сторонам. Он зашёл в кабинет, я подождала немного, открыла дверь… Он целовался с молодой женщиной.
***
«И что теперь?» — в сотый раз спрашиваю себя, глядя на кухонные обои.
Вздрогнула, когда в замке щёлкнул ключ.
«Обед не готов», — мелькнуло в голове, но я тут же передумала: «Пусть теперь готовит она». Достала чемодан, пошла собирать вещи.
— Все платья в химчистку собралась отнести? — спросил Артём, заходя в спальню. В голосе — насмешка.
Я подняла взгляд:
— Это твои вещи. Ты уходишь.
— Куда? Почему? — Теперь он удивился.
— Ты ещё спрашиваешь? Я видела тебя с ней. Мог бы сам сказать, а не ждать, пока анонимки звонить начнут.
— О чём ты?
— Добрые люди рассказали про твои похождения со студентками. Признайся, будь мужчиной.
— Я не понимаю… — Он отвел глаза.
Я села на кровать, закрыла лицо руками.
— Таня… — Он потянулся ко мне.
Я дёрнулась, сбросила его руку.
— Всю жизнь тебе посвятила. Чтобы ты мог спокойно теоремы доказывать. А ты… Уверен был, что я никуда не денусь. У меня ничего нет. Всё твоё… — я махнула рукой. — На твои деньги куплено. Я умею только дома сидеть. Ты перестал меня замечать, как мебель.
— Мне некуда идти, а тебе есть. Думаешь, твоя любовница квартиру делить позволит? — Я закрыла чемодан, поставила перед ним. — Всё. Иди к ней.
— Ошибаешься. Я никуда не уйду. Хочешь — уходи сама.
Как будто ударили под дых. Не могла вдохнуть.
— Ты её сюда приведёшь? В нашу спальню? Боже, я тебя не узнаю.
Он молчал. Я вышла в прихожую, ждала, что окликнет. Но тишина.
Словно в тумане вышла на улицу. Ноги подкосились, села на лавочку.
— Танюша, что с тобой? — остановилась соседка.
Я покачала головой, достала телефон, вызвала такси. Нечего на глаза людям лезть.
— Мам? Ты одна? Что случилось? — удивилась Лиза, когда я приехала.
— Ушла от отца. Можно пожить у тебя?
— Как ушла? Почему?
— У него другая. Не могу притворяться. Он же известный. Не хочу, чтобы за спиной шептались.
Лиза принесла воды.
— Живи, конечно, но… Ваня дома работает, не любит, когда ему мешают. Даже своей маме без предупреждения не разрешает. Может, тебе в гостиницу… или вернуться?
Не верила своим ушам. Всё для неё, а она…
— Ты права. Так будет лучше.
Она вызвала такси.
— Спасибо, — сказала я и вышла.
Почему со мной так? Может, зря сорвалась? Но возвращаться унизительно.
Утром проснулась — забыла, где я. Потом всё вспомнилось. Пятьдесят лет. И никому не нужна.
Газета «Работа и вакансии» лежала на скамейке. Кто-то вырвал страницы. Я нашла киоск, купила свежую. Много объявлений для репетиторов. Может, попробОна позвонила по первому же объявлению — и в тот же день, стоя перед незнакомой дверью с папкой учебников в руках, поняла, что жизнь ещё не закончилась.
