Алло, вы ещё на линии? Просто хочу, чтобы вы знали правду…
Лариса сидела на кухне, уставившись в стену с обоями в горошек. «Как простить такое? Измена — это не та вещь, которую можно просто стереть ластиком. Хотя… Жила же неплохо. Квартира в центре Питера, всё есть. Жаловаться грех. Но всё равно…»
***
В школе Лариса была отличницей — так её воспитали: если делать, то на пятёрку.
А вот Слава учился кое-как, сплошные тройки, кроме математики. Там он был королём, брал первые места на олимпиадах. Вечно ходил взъерошенный, любил теребить волосы, когда что-то не клеилось. Немного сутулился, а очки в толстой оправе довершали образ типичного «ботана». Девушки его не волновали — только формулы да теоремы.
Однажды на перемене его толкнули, очки улетели и разбились. На уроке он щурился, пытаясь разглядеть доску. Лариса вдруг заметила его профиль — будто с античной фрески: чёткий подбородок, прямой нос, пушистые ресницы…
— Эй, очнись! — подруга Таня тыкнула её в бок.
— Ты глянь, без очков-то он вполне ничего, — шепнула она на ухо.
Лариса смутилась, но через пять минут снова украдкой разглядывала Славу. После уроков подошла:
— Тебе без очков лучше. Линзы не пробовал?
На следующий день он явился в школу без очков и без полуослепшего щурежа. Лариса догадалась — родители купили линзы.
— Ну, как? — спросил он на перемене.
— Гораздо, — улыбнулась она.
С этого дня они стали встречаться. Он взахлёб рассказывал о дифференциальных уравнениях, а она слушала, не отрывая влюблённого взгляда. Подтягивала его по литературе — хоть тройку в аттестат.
Слава, как победитель олимпиад, мог выбрать любой вуз. Из-за него Лариса передумала поступать на филфак в родном Нижнем Новгороде и рванула в Питер — лишь бы быть рядом.
К концу учёбы родители Ларисы требовали её возвращения. Она уже смирилась с разлукой, но перед самым отъездом Слава неловко встал на колено, протянув колечко в коробочке — точь-в-точь как в старом советском кино.
Он пошёл в аспирантуру, начал преподавать первокурсникам. Молодой семье дали комнатку в преподавательском общаге с крохотной кухней и совмещённым санузлом.
Лариса училась средне, так что карьера светила только школьным педагогом. Через полтора года родила дочку и в школу не вернулась. Слава защитил кандидатскую, получил премию за какую-то умную теорему. Лариса сидела дома с ребёнком.
Его статьи печатали за границей, даже звали читать лекции в Сорбонну. Докторская степень стала новой ступенью. Лариса искренне гордилась — ведь в этом был и её вклад. Из общага переехали в центр Питера.
Знакомые ставили их семью в пример: «Вот как надо жить!» Вся жизнь Ларисы крутилась вокруг Славы и дочери Алисы, которая выросла красоткой и быстро вышла замуж за перспективного дизайнера.
Но однажды всё рухнуло. Лариса собиралась готовить борщ, когда зазвонил телефон.
— Это жена Славы Николаевича? Хочу предупредить — ваш муж вам изменяет. Не вешайте трубку, — голос на том конце звучал сладко-ядовито. — У него был роман с моей дочерью. Она до сих пор в депрессии. Сейчас он крутит affair с молодой преподавательницей, вместе ездят на конференции… Алло, вы слушаете? Просто хочу открыть вам глаза…
В трубке давно пикали гудки, а Лариса всё держала её в руке. Она не из тех, кто верит анонимным доносам, но решила проверить. Пришла в универ, дождалась окончания лекции.
Дверь аудитории распахнулась, студенты шумной гурьбой высыпали в коридор. Слава прошёл мимо, не заметив её — он никогда не смотрел по сторонам. Через минуту Лариса открыла дверь кабинета… Он целовался с молодой женщиной.
***
«И что теперь?» — в сотый раз спрашивала себя Лариса, уставившись в тот же горошек на обоях.
Она вздрогнула, услышав, как ключ поворачивается в замке.
«Борщ не успела сварить», — мелькнуло в голове, но тут же: «А зачем? Пусть новая варит». Она достала чемодан из кладовки и пошла собирать вещи.
— Все платья разом в химчистку собралась сдать? — Слава стоял в дверях спальни. В его голосе сквозила насмешка.
Лариса подняла на него глаза:
— Это твои вещи. Ты уезжаешь.
— Это ещё почему? — Теперь он искренне удивился.
— Серьёзно? Я была сегодня в универе. Видела тебя с ней… Красивая. Мог бы сам сказать, не ждать, пока посторонние откроют мне глаза.
— О чём ты? Какие посторонние? — Слава занервничал.
— Добрые люди рассказали про твои похождения со студентками и коллегами. Будь мужчиной, признайся.
— Я не понимаю… — он отвел взгляд.
Лариса села на кровать, закрыла лицо руками.
— Лариса… — Слава потянулся к ней.
Она дёрнулась, сбросила его руку.
— Я всю жизнь прожила для тебя. Освобождала тебе время для формул, следила, чтобы ты выглядел прилично. А ты… Ты был уверен, что я никуда не денусь. У меня нет ничего своего. Всё это — твоё. — Она махнула рукой вокруг. — Куплено на твои деньги. Я умею только борщ варить. Больше ни на что не годна. Ты перестал видеть меня, как стену.
— Мне некуда идти, а тебе есть куда. Твоя новая дама разрешит разменять нашу квартиру? — Лариса захлопнула чемодан. — Всё. Иди к ней.
— Ошибаешься. Я никуда не уйду. Хочешь — уходи сама.
Лариса будто получила удар в живот. Она смотрела на мужа, не в силах вдохнуть.
— Ты приведёшь её сюда? В нашу спальню? Боже, я тебя не узнаю.
Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Потом Лариса вышла в прихожую. Ждала, что он остановит… Но Слава молчал.
Она вышла на улицу, опустилась на лавочку у подъезда. Ноги дрожали.
— Ларочка, ты в порядке? — тревожно спросила соседка тётя Тома.
Лариса отрицательно мотнула головой, достала телефон и вызвала такси.Через год Лариса открыла маленький кафе-кондитерскую в Нижнем Новгороде, где пекла фирменные пирожные с маковым кремом, а по вечерам к ней заглядывала новая соседка-учительница, с которой они смеялись над жизнью за чашкой чая.
