**Смех сквозь обиду**
Анна Степановна поставила перед внучкой тарелку с щами и присела напротив, наблюдая, как Катя водит ложкой по золотистому кружочку жира на поверхности.
— Не по вкусу? — спросила бабушка, хотя ответ знала заранее. Внучка морщилась уже третий день подряд.
— Всё нормально, — пробурчала Катя, уткнувшись взглядом в тарелку. — Просто не хочется есть.
— Не хочется, — протянула Анна Степановна. — А вчера я видела, как ты в холодильнике шарила. Вареники искала? Те, что я специально купила?
Катя отложила ложку и вздохнула.
— Бабуля, ну зачем опять начинаешь? Я же сказала — всё в порядке. Просто устала на работе, нет аппетита.
— Устала, — покачала головой бабушка. — В твои годы я после смены ещё картошку копала, бельё на речке полоскала. А ты целый день за компом сидишь — и усталость нашла.
Внучка резко встала, тарелка звякнула о стол.
— Знаешь что? Хватит! Каждый день одно и то же: то еда не та, то работа не так, то парни не угодили. Надоело!
— Вот как разговариваешь со старшими! — всплеснула руками Анна Степановна. — Мать тебя так учила?
— Мать меня вообще не учила! — вырвалось у Кати, и она тут же закусила губу.
Тишина. Бабушка медленно собрала посуду, руки дрожали, но голос был ровным:
— Ясно. Значит, я во всём виновата. И что взяла тебя после развода родителей — тоже ошибка. И что кормлю, забочусь — тоже неверно.
— Бабуль, я не это имела в виду… — замялась Катя.
— А что? — Анна Степановна обернулась, и внучка увидела слёзы в её глазах. — Что я старая дура, что жизнь порчу? Наверное, так и есть. Молодёжи со стариками не по пути.
Катя хотела ответить, но бабушка уже скрылась на кухне. Послышался шум воды, звон тарелок. Девушка постояла в нерешительности, затем побрела в комнату.
Анна Степановна мыла посуду и плакала. Горячие слёзы падали в мыльную воду, а в груди ныло от обиды. Неужели она и правда стала обузой? Неужели её забота — только раздражение?
Она вспомнила, как три года назад Катя пришла с одним рюкзаком и красными от слёз глазами. Родители разводились: отец ушёл к молодой, мать запила. Куда податься двадцатилетней девчонке? Конечно, к бабушке. Анна Степановна отдала ей лучшую комнату, стирала, готовила, лечила простуду.
А теперь выходит, что всё это было зря?
— Анна Степановна! — раздалось за дверью. — Вы дома?
Бабушка вытерла лицо фартуком и открыла. На пороге стояла соседка Лидия Павловна с коробкой в руках.
— Заходите, чайку попьём? — старалась звучать бодро.
— Да нет, некогда. Внук из Питера гостинцев привёз, — протянула коробку. — Шоколадные конфеты. Думаю, вам с Катюшей немного отдам.
— Спасибо, — кивнула Анна Степановна. — Надолго внук приехал?
— Всего на неделю. Работа не ждёт. Но как примчался — сразу ко мне! «Бабушка, — говорит, — как я скучал!» Цветы, подарки… — Лидия Павловна сияла. — Вот счастье-то!
Бабушка улыбалась, а внутри всё сжалось. Вот у других внуки — как солнышко, а её Катя…
— А ваша Катюша как? Всё на работе пропадает?
— Да, работает, — поспешно ответила Анна Степановна. — Хорошая девочка, во всём помогает.
— Конечно, хорошая! Умница, красавица. Вам повезло.
Когда соседка ушла, бабушка прислонилась к стене. Как же тяжело врать…
— Ба, кто был? — из комнаты выглянула Катя. Лицо её было виноватым.
— Лидия Павловна. Конфет принесла.
— Давай чаю попьём? — подошла ближе. — Я… прости за утро.
Молча поставили чайник. Катя разложила шоколадные плитки.
— Красивые, — пробормотала. — С орешками.
— Внук Лидии Павловны привёз, — заметила бабушка. — Не забывает старуху.
Катя покраснела.
— Бабуль, ну… Я тоже тебя люблю. Просто иногда кажется, что ты ко мне придираешься. Вот как со щами.
— Придираюсь? — Анна Степановна повернулась. — А я волнуюсь. Похудела ты, тени под глазами. Может, заболела?
— Нет. Проект на работе горит, все на нервах.
Бабушка налила чай.
— А почему молчишь? Раньше рассказывала — и про работу, и про друзей.
Катя вертела конфету в руках.
— Думала, тебе неинтересно. Ты же в дизайне не разбираешься…
— А ты попробуй объяснить! — вспыхнула бабушка. — Я не дура.
— Знаю… — вздохнула Катя. — Начальник новый — молодой, надутый. Всех подгоняет. А я не умею подхалимничать, вот он и придирается.
— Дурак! — отрезала Анна Степановна.
Катя рассмеялась:
— Бабуля ругается!
— А что? У тебя талант! Помнишь, в школе какие плакаты рисовала? Все ахали!
— Ты их保存ла? — удивилась внучка.
— Конечно! Диплом твой тоже храню. Ты же моя гордость.
Катя потупилась.
— А я думала, ты мной недовольна. Ни семьи, ни карьеры…
— Господи! Да тебе всего двадцать три! Какая карьера? Всё впереди!
Они просидели до вечера. Катя показала свои работы на ноутбуке — яркие логотипы, рекламные баннеры. Бабушка ахала:
— Красота! Да как этот болван не видит?
— Говорит, «несерьёзно».
— Да он просто завидует!
Перед сном Катя обняла бабушку:
— Прости, что грубила. Ты у меня самая лучшая.
— И ты у меня, родная.
Наутро Катя разбудила бабушку запахом блинов.
— Это что такое? — удивилась та.
— Завтрак для любимой бабушки! — Катя усадила её за стол. — На, пробуй.
— Вкусно! Не знала, что ты так умеешь.
— Ты же учила. Просто яВ тот день они гуляли в парке, смеялись над глупыми голубями, и Анна Степановна поняла, что самое дорогое в жизни — это вовремя сказанное тёплое слово.
