Смотрите, опять она идёт на работу, прошептала соседка, так тихо, что звучало как шёпот, но достаточно громко, чтобы услышали все. Смотрите, вот Петренко Весь день в изящных платьях, на высоких каблуках, словно со страницы журнала. Наверняка у неё есть ктото, кто её поддерживает
Эти слова скользили по лестнице дома, как тяжёлые булыжники, оставляя пятна и не думая, чью душу они заденут. Женщины с первого этажа, в домашних халатах и вечно запылённых тапочках, подходили к почтовому ящику лишь бы увидеть её проходящей. Они опирались на балконную перила, скрещивали руки на груди и смотрели, как бы клинки, острыми глазами.
Видели её? Снова в тех каблуках
Да, но эти каблуки не для тех, кто живёт от зарплаты.
Оставьте, мы знаем Наверное, за спиной у неё есть «мужчина». Таковы сейчас молодые женщины, им уже не знаком стыд И смеялись они, качая головами в знак «мудрости».
Аграфена слышала всё. Один раз, дважды, десятки раз. С того места, где стояла, слова уже не нужно было произносить громко они читались в взглядах, в том, как измеряли ей обувь, сумку, парик, улыбку. Парик Единственный её «роскошь», за которую она готова была отдать всё, лишь бы не нуждаться в нём.
Всего лишь несколько месяцев назад её жизнь измерялась проектами, встречами и мечтами. Ей было двадцать девять, она работала в небольшом офисе и любила своё дело. Мечтала открыть собственную фирму. Жила просто, но своей.
И тогда один день зазвонил телефон.
Анализы плохие, нужно прийти на разговор.
Слово «рак» ударило её, как обвал камня. Оно раскололо тишину, планы, будущее. Через несколько недель её длинные волосы, которыми она так гордилась, стали падать прядями в раковину. Она сжимала их в ладонях и плакала в тишине, будто теряла части самого себя.
Однажды утром, глядя в зеркало, она самостоятельно срезала оставшиеся пряди, чтобы не видеть, как медленно их уносит болезнь. Плакала. А потом встала.
Мать, с глазами, полными слёз, купила ей парик.
Не чувствуй себя пустой, дорогая чтобы не болела так, глядя в зеркало
Аграфена надевала парик дрожащими руками, смотрела в себя долго. Она уже не была той, что была раньше, но и не просто больной. Это была женщина, отчаянно пытающаяся удержаться на плаву обычной жизни.
Тогда она решила: если всё равно ведётся эта битва, хотя бы каждый бой будет в красивом наряде. Не ради соседей, не ради какогото тайного «он», а ради самой себя.
Она вынесла платья из шкафа, каблуки, которые носила только по случаю, и решила, что каждое её выходное будь то поход к врачу или простая прогулка будет моментом достоинства.
Если тело сражается, душа не должна оставаться в пижаме, говорила она себе.
В тот день, когда соседки болтали сплетни на лестнице, она спустилась медленно, уверенными шагами. Чёрное простое платье, каблуки, сумка, парик безупречно уложенный, лёгкий нюдовый помада знак того, что она не сдаётся.
Проходя мимо, она чувствовала взгляды, как иголки в затылок.
Смотрите, опять она идёт на работу, прошептала одна, тихо, но слышно.
Аграфена остановилась на ступеньке. Можно было бы замолчать, как она делала бесчисленное количество раз. Можно было бы улыбнуться фальшиво и уйти дальше. Но болезнь научила её, что жизнь слишком коротка, чтобы позволять несправедливости топтать тебя.
Она повернулась к женщинам с усталым, но твёрдым улыбающимся лицом.
Знаете вы правы. У меня есть «спонсор». На самом деле их несколько.
Женщины подняли брови.
Болезнь, химиотерапия, бессонные ночи они меня «спонсируют». Научили меня, что каждый день, когда я могу нанести тушь, надеть каблуки и выйти из дома, это победа. Я не выхожу, чтобы меня ктото увидел. Я выхожу, чтобы увидеть себя, чтобы не потерять себя.
Наступила тишина.
Этот парик, например, сказала она, слегка прикасаясь к волосам. Это не гордость. Это щит. Чтобы я могла идти по улице, пока люди не увидят болезнь до того, как увидят меня.
Она проглотила слёзы.
Да может, я выгляжу «слишком нарядно» для чьихто вкусов. Но знаете, что интересно? Когда проводишь часы в больнице, начинаешь ценить мелочи: помаду, платье, туфельку. Это напоминает, что я жива. Не поддерживаемая, а живущая.
Соседки опустили глаза, будто плитка стала вдруг самой важной.
Самая старшая, дрожащим голосом, произнесла:
Мать мы не знали
Знаю, ответила Аграфена просто. Поэтому и говорю. Вы никогда не знаете, какую историю носит человек, которого судите с первого взгляда. Может, в следующий раз спросите: «Ты в порядке?» вместо «С кем ты встречаешься?». Ведь иногда мы не идём ни с кем а лишь с рукой смерти, и пытаемся её обмануть хотя бы один день.
Она улыбнулась, не победоносно, а печально.
Хорошего вам дня. Будьте здоровы. От всей души желаю вам этого.
И продолжила спуск по лестнице, каждый её шаг звучал как достоинство, а не как вызов.
Выйдя к выходу из дома, она подняла голову. Воздух казался холоднее, но чище. Открыв телефон, увидела сообщение от врача: Сегодняшние анализы чуть лучше. Продолжаем.
На губах её появилась небольшая, но искренняя улыбка.
Она не знала, что будет завтра, через месяц или через год. Знала только одно: пока она может выйти в элегантном наряде, значит, битва продолжается.
И, может быть, однажды соседки поймут, что не все «нарядные» женщины ухожены. Некоторые ухожены лишь своей отвагой к жизни.
А до того момента Аграфена решила носить парик, платья и каблуки, как невидимую корону: не королевскую, а корону выжившего.
В следующий раз, когда захотите указывать пальцем, положите ладонь на сердце и спросите: если бы это была моя история, хотел(а) бы я, чтобы меня судили так?
